став, так сказать, «абстракцией второго порядка». В соответствие с требованиями Агитпропа схематичный образ Ленина украшался нужными добродетелями, как ёлка новогодними игрушками. Сначала, в 20-е годы, это был революционный аскет с чудинкой сумасшедшего немецкого профессора, затем, по мере «натурализации» советской власти, образ подпольного бунтаря становился более человечным, в ход пошли дети и домашние животные. В период послесталинской оттепели мещанские добродетели трансформировались в политические – Ленин превратился в толерантного интеллигента-человеколюбца. Наконец, в период застоя, главный персонаж государственной идеологии застыл безликой маской, превратившись в трафаретный знак советского (зло)качества.
На западе личность Ленина также ушла в тень. Фундаментальная причина этого странного факта в том, что Ленина-политика породили не русские националисты или монархисты, а западная социал-демократия. Правящий класс современной Европы в значительной степени принадлежит именно к той международной организации, к которой принадлежал Ленин, в семейных архивах европейских министров и президентов хранятся письма русского «социал-демократического барона», ставшего затем отцом мирового тоталитаризма.
Есть и ещё одна причина, делающая основателя советского государства человеком-невидимкой. Несмотря на литературную плодовитость, Ленин не обладал литературным талантом. Читать его произведения невозможно. Смысл настоящей публикации и заключается в намерении дать удобочитаемого Ленина, сделать из 55-томной свалки его занудных произведений и оборванных писем ясный «Майн Кампф», которого не было и быть не могло как из-за последовательного оппортунизма, так и из-за полнейшей литературной бездарности. Стиль Ленина – это логические несообразности и бесконечные повторы. Я этот стиль передаю, но не соблюдаю. Всё «ленинское наследие» мной сконцентрировано в один том, достаточно полно передающий суть «ленинизма» и в значительной степени раскрывающий внутренний облик этого человека.
Отрывки из произведений и писем Ленина я расположил в хронологической последовательности и разбил на 13 частей. Полагаю, что я взял всё или почти всё ценное из ленинского наследия, причём сохраняя общую пропорцию.
Большинство фрагментов взято из пятого издания Полного собрания сочинений и писем, изданного в 1958-1965 годах. Около 7% фрагментов взято из книги «В.И.Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922 гг.», опубликованной в 1999 году Федеральной архивной службой и Российским государственным архивом социально-политической истории.
Фрагменты из второго источника являются лишь дополнительными (хотя и красочными) штрихами к 55-томному полотну ПСС. Я даже колебался, стоит ли их включать в антологию. Мне хотелось дать «писание» советского мира, а не апокрифы, показать то, что официально указывалось считать сотням миллионов людей центром мировой культуры.
В какой степени ленинские тексты аутентичны? В ПСС имеется некоторое число купюр и вставок. Однако фальсификация носит характер косметический. Сквернословие сгладили, уменьшили количество некоторых идеологических акцентов (например, сократили число здравиц всемирной революции). Учитывая общую мощность советской идеологической машины, масштаб цензурирования смехотворен. Видимо сыграло свою роль сакральное отношение к «вождю».
Но, конечно, с академической точки зрения текст ПСС требует большой и тщательной проверки.
В заключение остановлюсь на технических деталях.
1. Все отрывки даны по возможности в хронологической последовательности. В конце отрывка указано название произведения или адресация письма, а также дата. Если из какого-либо произведения взято много отрывков, то его название вынесено в подзаголовок, а сами отрывки идут друг за другом без отдельной адресации. В этом случае дата помещается позади последнего отрывка, который отделяется от последующего текста тремя звёздочками. В ряде случаев «отрывок» представляет собой полное или почти полное воспроизведение небольшой статьи Ленина. Тогда он тоже снабжается отдельным подзаголовком.
2. У большинства соратников Ленина было множество псевдонимов. Зачастую один и тот же персонаж проходит в ПСС под несколькими именами. Разобраться в этих «Финкельманах», «Рувимах Ущербных», «дядях Серёжах», «Сысойках», «Пиджаках» и даже числительных и номерах (например, один из псевдонимов Романа Малиновского «№ 3») довольно сложно. Кроме того, многие псевдонимы для современного читателя превратились в ничего не значащие, но назойливые штампы. Чтобы свести всю эту «философию имени» к одному знаменателю, я старался везде заменить клички «реальной» фамилией.
Тут тоже существует мера условности. Не совсем ясно, какова настоящая фамилия «Зиновьева». В документах полиции он проходит как Апфельбаум, но это вроде бы фамилия его матери, а не отца. «Дан» пишется то Гурвичем, то Гуревичем. «Литвинов», по одним данным – Валлах, по другим – Финкельштейн, а по третьему изданию БСЭ – Баллах. Я особо не углублялся,
