На выходе мы получаем блестящий лаконизм любого сорта (будь то в науке или в философии; даже религия часто опирается на тщательно отобранные максимы, в которых нет многословия, а есть квинтэссенция доктрины либо некой части доктрины); на входе мы шаг за шагом исключаем из поля своего внимания сенсорные конструкты, и этим изначально сильно ограничиваем поле предстоящих операций. Подобным же образом мы рассуждаем о себе – тогда происходит рефлексия о рефлексии, или саморефлексия.
Кант полагал, что рефлексия есть состояние души, которое позволяет найти субъективные условия, источники познания и соотнести представления с найденным. Современная философия и психология скептично настроены – рассматривать рефлексию не принято, так же как не принято всерьез изучать природу сознания вообще.
Однако рефлексирующее сознание проецирует плоды своей рефлексии на воспринимающие рецепторы, откуда они возвращаются назад, чтобы подтвердить (уже якобы эмпирически) спекулятивные построения мыслителя.
Религия осуществляет свой гипноз, апеллируя к всемогущей вере в Господа – здесь невозможно спорить, зато возможно наблюдать, как искренне верующий обретает духовный покой (ибо сложил всю ответственность на Высшие Силы) и преуспевание (поскольку не теряет энергию на бессмысленные тревоги, зависть, злобу и огорчения). Оккультисты, придерживающиеся определенной схемы мироздания, получают то же и по той же причине. Ученые, чья рефлексия по-своему сложнее, всесторонне гипнотизируют себя в момент окончательного выбора научной теории, версии, гипотезы. Никто из них более не воспринимает сенсорные сигналы, противоречащие их стабильному умственному состоянию; все они лихорадочно сражаются, когда кто-то посягает на корпус идей, одаривший их долгожданным психологическим комфортом. Сигналы из внешней среды, подтверждающие их идеологию, усиливаются, становятся ярче и перекрывают остальное. Социальный гипноз и активное галлюцинирование – вот непрерывное состояние психики всех этих совершенно нормальных людей.
Главная, пожалуй, черта развивающегося в нашей цивилизации тоналя – это ужесточение всех барьеров, ужесточение описания мира, что сопровождается все большим закреплением точки сборки в одной-единственной позиции. Последовательный дискурс единственного доступного нам типа блокирует все иное. Именно блокирует, а не затушевывает или сдвигает на задний план. Запреты на восприятие работают с завидной регулярностью, так что человек, не подвергший себя специальной дисциплине, не в состоянии воспринимать явления, нарушающие внушенный ему с младенчества порядок.
Знание дона Хуана как раз занимается тем, чтобы снять запреты с восприятия, смягчить стереотипы и шаблоны до того естественного уровня, что был свойствен приматам до возникновения интеллекта. Правда, работа проводится в новых условиях, потому что интеллект должен быть сохранен.
Итак, вместе с развитием интеллекта
