ещё при его жизни взял себе в жёны знатную красавицу из древнего грузинского княжеского рода. Когда Наполеон скончался, тотчас же были сделаны три экземпляра посмертной маски, один из которых в связи с вышеозначенной матримониальной связью оказался в Грузии, в зугдидском музее.
Во время своего визита Славский выглядел несколько сердитым; может быть, он был всё ещё недоволен принятым решением о создании нового завода. Во всяком случае, его выступление перед руководителями республики и города было суровым и назидательным:
– Вы не думайте, что я построю вам здесь какую-то косую махарейку, избушку на курьих ножках, где могут заправлять делами Иван-дурак да Баба-Яга! Нет, здесь будет стоять не живопырка несчастная, каких у вас я увидел немало, а современный красивый завод со сложными технологиями! И не в стенах дело, а в начинке – дураки здесь работать не смогут, хоть Иван, хоть Гогия, хоть Тамара! Будет установлено современное, очень сложное оборудование. Так что пока мы строим, готовьте кадры, потребуется много людей со специальным и высшим образованием!
Продолжая оставаться чем-то недовольным, Министр позволил провести себя в музей; там он походил по залам, послушал комментарии учёных гидов и под конец был торжественно препровождён к посмертной маске Наполеона. На глазах немногих допущенных встреча двух исторических знаменитостей состоялась.
Надо сказать, что каждый, кто видел эту маску, прежде всего обращал внимание на её малые размеры. По своей величине запечатлённое лицо вполне могло бы быть принято за лик отрока. Затем наблюдателю бросались в глаза мягкие, изящные черты лица покойного. Представление же об облике человека, покорившего кровавой военной силой полмира, требовало, по крайней мере, отображения крупной, может быть грубой, физиономии.
По-видимому, Министр также был поражён этим несоответствием. Будучи чрезвычайно крупным мужчиной, он пристально, недоверчиво и долго всматривался в бесценный экспонат; по непроницаемому лицу его пробежала тень недоумения и разочарования… Здесь же его усадили за стол и попросили сделать запись в книге почётных посетителей. Раскрытую на нужном листе книгу и готовую ручку положили прямо перед ним. Министр вновь был слегка озадачен и раздражён. Давно уже письменные средства, среди которых у него любимым был синий карандаш, он использовал для того, чтобы поставить свою подпись под заранее подготовленным документом или написать короткое «согласен» или «такому-то разобраться и доложить», опять-таки поставив свою подпись. Сейчас же перед ним лежал большой чистый лист. Подумав некоторое время, он начертал:
– Видел голову Наполеона. Славский.
После этого он, нахмуренный и недовольный, встал и во главе всей свиты быстро пошёл к выходу. Покидая музей, он, всё ещё обескураженный увиденным изображением великого человека, наклонился к одному из сопровождавших его генералов и бросил ему вполголоса:
– Херня
