, прижимает к стене, тут же наваливается сверху и целует. В касании его жадного рта нет ни нежности, ни медлительности. Торопливо, остро, до потребности сделать вдох, один на двоих.
– Немедля верни меня мужу.
– И не подумаю.
Пытается порвать шнуровку белого платья, понуждая меня вцепиться ногтями в его запястья. Приглушённо рычит, но продолжает уничтожать мой свадебный наряд. Кажется, я разодрала ему руку, и теперь на кипенной ткани – алые следы.
– Давид, прекрати.
Между нами завязывается едва ли не борьба. Перемежаемая поцелуями-укусами, попытками вернуть себе свободу и приглушёнными стонами, когда Дав всё же пробирается пальцами под нижнее бельё.
– Я тебя хочу.
– А я тебя – нет.
– Врёшь.
Скользит по внутренней поверхности бедра, начинает ласкать прямо через тонкое кружево. Боже… Я буду трахаться со своим любовником прямо на своей свадьбе. С любовником, которого уже готова убить. И который прав на все сто – я вру ему, потому что хочу. До одурения, до пляшущих белых точек перед глазами. И всё, что могу – сделать рваный вдох, когда Давид подхватывает меня под попу, сажает на себя, одновременно врываясь на полную глубину, и шепчет со слепой яростью:
– Клянусь, если ты не разведёшься с этим дерьмом завтра же, я его убью.
Четыре месяца назад
Выпускной – он почти всегда одинаковый. Из детского сада или из школы. Или из ВУЗа. Только напитки и ожидания от жизни становятся совершенно иными, а в целом… В целом это тот праздник, который запоминается навсегда.
– Он тебя хочет. Я давно это заметила, – шепчет мне на ухо Оксана, приземляясь рядом с бокалом мартини. – Только не смотри, а то поймёт, что мы о нём.
Она кивает в ту сторону, куда мне сразу хочется устремить свой взгляд, но я держусь, беспечно улыбаясь. Меня пьянит ощущение свободы, выпитый алкоголь и мысли о том, что теперь всё в жизни будет иначе. Всё же перевожу глаза туда, куда указала Оксана, и натыкаюсь на Давида.
На первом курсе он получил кличку Дьявол. Банальную, но она чертовски ему шла. Сейчас, когда не сразу отвожу взгляд, понимаю, что его улыбка, которая в этот момент принадлежит только мне, не от мира сего. Демоническая. С такой заманивают в ад, где бросают на самые острые скалы. А рядом с ним… Славик. Едва не морщусь, когда понимаю, что он и есть тот, кто «меня хочет». Об этом разве что ленивый не знает.
– Да ну тебя.
– Что? В последнее время в наших разговорах ты фигурируешь регулярно. Аля, Аля, Аля…
Оксана отставляет пустой бокал на низкий столик и тащит меня за руку с дивана, и я иду, покачиваясь на высоченных каблуках. Редко ношу их, но сегодня поняла, что зря. Кажется, парни готовы себе шеи посворачивать, когда девушка со стройными длинными ногами ещё и туфли на каблуках надевает. На танцполе уже настоящая вакханалия – Костюков Паша скачет козлом, изображая рок-музыканта под кайфом. Остальные парни ржут. И мне хочется влиться в это безумие, пропитанное ощущением бесконечного счастья.
Я двигаюсь плавно, в противовес мелодии, что взрывает барабанные перепонки. Прикрываю глаза, и мне кажется, что все взгляды прикованы ко мне.
Вместо быстрых битов вдруг начинают звучать ноты медленной мелодии, и я чувствую себя не в своей тарелке. Даже Оксану подхватывает в танце Ярик Мельников, а я стою и покачиваюсь из стороны в сторону, как дура.
– Ты не против?
Этот низкий, чуть хрипловатый голос, который пробирает до самого нутра и посылает по телу табун мурашек, просто не может принадлежать Давиду. Он прижимает меня к себе – с силой, властно, будто ему совсем не нужен ответ. И наверное, так и есть.
– Не против.
Бросаю быстрый взгляд на Оксану, но она не обращает на нас внимания. Кружится с Яром, запрокидывает голову, смеётся над его шуткой.
– Хотела взять благословение у подруги? – наклонившись к моему уху шепчет Дав. Притягивает к себе ближе, так что между нами не остаётся места даже для короткого вдоха. Я начинаю паниковать, но это ощущение тесно сплетено с едва заметным возбуждением. Это всё вина алкоголя – не иначе. По крайней мере, мне почти удаётся убедить себя в этом, когда мы продолжаем танцевать.
– С чего ты взял, что мне нужно чьё-то благословение?
И это тоже говорит спиртное, не я. Давид улыбается краешком губ, снова напоминая мне о том, что кличка Дьявол дана ему неспроста.
– Это хорошо, что не нужно.
Дальше танцуем молча. Мои руки – на его плечах, и так хочется пробежаться пальцами по волосам на затылке Давида. Глупое желание, которое не приведёт ни к чему хорошему. Встречаюсь
