ничего нельзя, скрыться от напасти не представляется возможным. Остается лишь зажмурить глаза и молиться всем известным богам, чтобы разгул стихии обошел тебя стороной. Будет ли это наводнение? Будет ли это тайфун, смерч, землетрясение, цунами?.. Елизавета склоняется к цунами: и с эстетической точки зрения, и с самой что ни на есть практической: гигантской волне предшествует такой же глобальный отлив – целые километры свободного от воды пространства. И сколько же ценностей можно найти на этом пространстве за недолгое время отлива!.. Конечно, имеются в виду не дары природы, все эти вшивые медузы, крабы, рыбная мелюзга, моллюски, приоткрывшие от удивления свои известковые рты. Имеются в виду вещи рукотворные, недостижимые при других обстоятельствах и непостижимые. А именно – золотые цепочки и серьги (среди серег нет ни одной парной, но таковы люди: чтобы потерять сразу две серьги, им не хватает ни непосредственности, ни широты души); бриллиантовые диадемы, браслеты с драгоценными камнями (лучше сказать – «с каменьями», от этой незначительной филологической поправки вес каждого из камней увеличивается сразу на несколько карат); монеты, если повезет – старинные: дублоны, соверены и экю; хорошо сохранившиеся фигурки людей и животных, опять же – из драгметаллов; предметы религиозного культа, волшебное оружие…
Так и есть. Это цунами.
Карлуша реагирует на цунами как человек и одновременно как рыба, лишенная привычной среды обитания. Он – совсем по-рыбьи – выпучивает глаза и хватает ртом воздух. Остальное (подбородок затрясся, щеки побагровели, а кончик носа, наоборот, побелел) можно отнести к человеческой реакции. Карлуше не помочь, единственное, что остается, – сосредоточиться на созерцании цунами.
Золотая цепочка, серьги, браслеты – все при нем. Все чудесные вещицы, о которых мечтала Елизавета и о которых она даже не смела мечтать, нет только диадемы. Оно и понятно – надевать диадему в ресторан, пусть и дорогой, – верх глупости. А Женщина-Цунами, во всей своей нешуточной, смутно знакомой красе представшая перед отцом и дочерью Гейнзе, никакая не дурочка.
Она – самое прекрасное существо на свете, хотя и немного рекламная, журнальная. Она молода, но это опять же – журнальная молодость. Молодость, какой она видится рекламщикам, главам пиар-департаментов и издателям толстых калькированных версий «Vogue» и «Vanity Fair», отпечатанных в финских, бельгийских и немецких (в первую очередь – немецких!) типографиях. Ни единого изъяна или лишнего волоска, ни единой оспинки, ни единой родинки – все, что могло бы бросить тень на неземную красоту, загодя уничтожено ядерным зарядом из фотошопа.
Превентивный удар.
Духи существа тоже проходят по ведомству превентивных ударов. Ненавязчивые, слегка горьковатые, изысканные, влекущие – ни одно из определений не будет преувеличенным.
– Ну, здравствуй, – сказала Женщина-Цунами, присев на краешек дивана напротив Карлуши и грациозно закинув ногу на ногу.
Накат получился тот
