Но увидеть проблеск истины – это и есть начало паломничества, ведущего вас к окончательному, абсолютному, к всеобщему.
Есть несколько вещей, которые я хочу сказать вам прежде, чем давать комментарии на изречения Халиля Джебрана.
Первое: он великий поэт, быть может, величайший из когда-либо рожденных на Земле, – но он не мистик; а различие между поэтом и мистиком огромно. Поэт время от времени обнаруживает себя в том же пространстве, что и мистик. В такие редкие мгновения розы сыплются на него. В таких редких случаях он почти Гаутама Будда – но помните, я говорю: почти. Эти редкие мгновения приходят и уходят. Он не хозяин тех редких мгновений. Они приходят подобно ветерку и аромату, и со временем вы осознаете – они ушли. Гениальность поэта в том, что он схватывает те мгновения и облекает их в слова.
Такие мгновения приходят и в вашу жизнь тоже. Это свободные дары сущего – или, другими словами, проблески, побуждающие вас к поиску, к достижению момента, когда это пространство станет вашей истинной жизнью, вашей кровью, вашими костями, вашим костным мозгом. Вы будете дышать этим, ваше сердце будет биться этим. Вы никогда не сможете утратить этого, даже если захотите.
Поэт – это мистик на мгновения, а мистик – это поэт навсегда. Но это всегда порождало очень трудный вопрос, и никто не смог разрешить его. Проблема ставилась снова и снова тысячи раз во всем мире: если поэт получает только проблески и все же творит столько красоты, столько поэзии – слова оживают вмиг, когда он дотрагивается до них, – почему же мистики не могут предъявить поэзию такого уровня? Они пребывают двадцать четыре часа в сутки, день и ночь, в этом творческом состоянии, но их слова не несут такой красоты. Даже слова Гаутамы Будды или Иисуса Христа тускнеют перед словами таких людей, как Халиль Джебран, Михаил Наими, Рабиндранат Тагор. Это, разумеется, кажется странным: люди, у которых есть только мгновения, создают так много, а те, кто обладает универсальным сознанием, доступным для них наяву или во сне… Что происходит? Почему среди них нет Халилей Джебранов? Никто не ответил на это.
Мой собственный опыт говорит, что, если нищий найдет золотую жилу, он будет петь, он будет плясать, он сойдет с ума от радости. Нищий – но не император. Поэт время от времени становится императором, но только время от времени – вот почему он не может считать это само собой разумеющимся. Мистик же не просто на мгновение сливается с универсальным сознанием – он поглощен, обратного пути не существует.
Те небольшие проблески еще можно перевести в слова, ведь это только капли. Но мистик стал океаном, и поэтому безмолвие становится его песней. Все слова кажутся такими бессильными, и ничто не способно свести его переживание к какому-нибудь виду сообщения.
Океан так огромен, а он непрерывно – одно с ним; естественно, он сам забывает, что отделен.
Для творчества должны быть вы, чтобы творить. Чтобы петь песню, должны быть вы. Но мистик стал песней сам. Его присутствие – это его поэзия. Вы не в силах напечатать ее, вы не в силах изобразить ее, вы можете лишь пить ее. Общаться с поэтом – это одно дело, но быть в общении с мистиком – совершенно другое. Но начинать хорошо с поэтов, потому что, если вы не способны впитать даже капли, – океан не для вас. Или, лучше сказать, вы не для океана. Вам даже капля покажется подобной огромному океану.
Халиль Джебран написал около тридцати книг. «Пророк», которого мы собираемся обсуждать, – это его первая книга; остальное – ерунда. Это удивительное явление. Что произошло с человеком? Когда он написал это, он был совсем молод – двадцать один год. Можно было подумать, что дальше сила его творчества будет нарастать, и он старался упорно, всю свою жизнь писал, – но ничто даже не приблизилось к красоте и истине «Пророка». Возможно, окно так и не открылось вновь.
Поэт – мистик волей случая. Просто нечаянно… какое-то дуновение… – вы не в силах вызвать его. А поскольку он стал мировой знаменитостью – одну эту книгу перевели почти на все языки мира, – он упорно пытался создать что-то еще лучшее, в чем и потерпел неудачу. К несчастью, он так и не столкнулся с человеком, который высказал бы ему простую истину: «Ты не старался, создавая „Пророка“, – это случилось. А сейчас ты пытаешься сделать это». Это случилось; это не ваше действие. Вы, возможно, были средством. Нечто, не принадлежащее вам… точно ребенок, рожденный матерью… Мать не творит ребенка, она лишь проход.
«Пророк» относится к категории очень немногих книг, которые не зависят от вашей деятельности, вашего разума, от вас; напротив, они возможны, лишь когда вас нет, когда вы позволяете им случиться, когда вы не стоите на дороге. Вы настолько расслаблены, что не препятствуете.
Это одна из таких редчайших книг. Здесь вы не найдете Халиля Джебрана, и в этом красота книги. Он позволил Вселенной течь через себя; он просто медиум, проход, – полый бамбук, не препятствующий флейтисту.
Мой опыт говорит, что такие книги, как «Пророк», более святы, чем ваши так называемые святые книги. А поскольку такие книги
