лучше бы даже так: прости-парень-это-ошибка-можешь-спокойно-себе-возвращаться-в-свой-мир-и-продолжать-обычную-жизнь.
Нет, мне не слишком нравилась жизнь, которую я вел последние два года. Но даже она была несравненно лучше этой оценочной процедуры и всяких там бородатых Эриков, а точнее двенадцати танов, вынесших мне, словно суд присяжных, вердикт: «непригоден».
Чем меньшее расстояние отделяло меня от норн, тем яснее мне становилось, насколько они огромные. Даже высокий мужчина едва доходил бы каждой из них до груди. Лица их были прекрасны, но монотонной своей белизной, вплоть до глаз, они нагоняли ужас. За норнами шлейфами свадебных платьев тянулся туман. Они остановились в двадцати футах от моего стола и вывернули вверх ладони. Руки у всех троих были словно вылеплены из снега.
– Магнус Чейз… – Я так и не понял, какая из норн произнесла мое имя. Мягкий бесплотный голос ее разнесся по залу, сковав морозом мне голову. – Харбингер Волка.
Толпа тревожно зашевелилась. Слово «Харбингер» мне где-то раньше уже встречалось. В каком-нибудь фантастическом романе, что ли? Его значения я не запомнил, но мне не нравилось, как оно звучит. А еще меньше нравилось, как звучит слово «Волк».
В тот момент, когда я почти принял решение, что самым моим разумным поступком будет скорее отсюда смыться, вопя на бегу «Помогите!», в руках стоящей посередине норны начал сгущася туман и, уплотнившись, превратился в шесть доминошин с рунами. Она подкинула их вверх. Руны поплыли над ее головой, увеличиваясь, пока каждая не достигла размера доски объявлений.
Я не умел читать руны, но сразу узнал ту из них, которая плыла в самом центре. Именно этот символ я вытащил из кисета у дяди Рэндольфа:
– Феху, – объявил ледяной голос норны. – Руна Фрея.
Тысячи воинов зашевелились на стульях, гремя и лязгая латами.
Что еще там за Фрей? Мороз, казалось, сковал мне мозги. Мысли едва шевелились.
Норны хором запели. Три призрачных голоса выводили слова и мелодию, от которых с дерева начали опадать листья:
Выбор сделан был неправильно тобой,
Был убит не для Вальгаллы тот герой.
Девять дней к востоку солнце пролетит, —
Связан зверь, но летний меч освободит.
Сияющие руны растворились. Три норны отвесили мне поклон.
Я повернулся к Сэм:
– Как часто такое бывает?
Она глядела на меня с таким видом, будто Гунилла ей только что врезала одним из своих молотков промеж глаз.
– Нет, выбор не мог быть неправильным… Ведь мне говорили… Мне обещали…
– Тебе кто-то сказал, чтобы ты меня выбрала? – Это было для меня новостью.
Сэм что-то быстро забормотала себе под нос. С таким лихорадочным видом, наверное, принимаются вычислять в каком-нибудь центре космических полетов траекторию неожиданно сбившейся с курса ракеты.
За столом танов лорды вновь начали совещаться. Зал таращился на меня тысячами глаз эйнхериев.
