химический институт. Имеется много образцов химического вооружения…
И за одиннадцать лет своего существования руководство химической службы РККА не только не удосужилось обеспечить авиацию и танковые части специальным противогазом, но до сих пор не сумело даже выработать годных образцов этих противогазов…
Поэтому прошу ускорить заслушание на заседании Комиссии обороны вопрос о состоянии химической службы РККА.
Член бюро КПК при ЦК ВКП(б),
руководитель группы по военно-морским делам
Н. Куйбышев, 7 февраля 1936 г.» {[333].
Однако Я. М. Фишман не понял и этого сигнала и вновь не принял критики.
В ответ Н. В. Куйбышев послал «наверх» третью записку «О состоянии и хранении непзапаса химимущества РККА». В сообщении от 5 марта он не только доказал «полное неблагополучие» в рассматриваемом деле, но и обосновал «несостоятельность и безответственность руководства военно-химическим делом РККА. Мало того, что армия не располагает в настоящий момент достаточными средствами защиты, мы не умеем хранить того небольшого имущества, которое есть на вооружении РККА» [474]. В порядке реакции на это К. Е. Ворошилов поднял вопрос на принципиальную высоту, послав 11 марта 1936 г. И. В. Сталину и В. М. Молотову подготовленный опять ничего не понявшим Я. М. Фишманом специальный доклад «О состоянии военно-химической службы РККА». Здесь не только по традиции был сделан упор на милой сердцу И. В. Сталина наступательной химической мощи РККА, но и предложено вопрос о наступательной составляющей военной химии рассмотреть на КО СТО СССР [134].
Временное затишье в этой яркой подковерной военно-химической битве наступило в конце апреля. 19 апреля Н. В. Куйбышев подверг критике несколько положений доклада К. Е. Ворошилова под опасным для тех людоедских дней флагом – «Правительство вводится в заблуждение». А маршал К. Е. Ворошилов направил 23 апреля 1936 г. еще одну записку, на этот раз всем трем адресатам – И. В. Сталину, В. М. Молотову и Н. И. Ежову. Обвинив комкора Н. В. Куйбышева в «тенденциозности» во всех его записках, он попросил о постановке всего вопроса в целом на ближайшем заседании СТО [134]. Потом в дискуссии настала пауза. Однако обсуждение состояния военно-химического дела на заседании КО СТО состоялось. Это случилось 27 мая 1936 г., и вопрос рассматривался по лекалам М. Н. Тухачевского и Я. М. Фишмана – в наступательной плоскости.
Что до истинных причин событий, внешне вылившихся в противостояние комкоров Н. В. Куйбышева и Я. М. Фишмана, то они были затушеваны на год. И вряд ли в кремлевских кабинетах кого-то волновала судьба именно химического комкора Я. М. Фишмана – просто его шеф маршал М. Н. Тухачевский еще пребывал в зените славы (маршалом М. Н. Тухачевский стал совсем недавно – 20 ноября 1935 г. – вместе с К. Е. Ворошиловым и С. М. Буденным, которым, впрочем, это не помешало вскоре провести интригу против М. Н. Тухачевского, закончившуюся его арестом, скорым неправедным судом и смертью).
Свой последний документ бывший террорист и эсер, а потом многие годы главный
