нельзя бросаться на врага в гневе. Мозг размякает, его можно поливать соусом и жарить. Впав в состояние еды, вы безоружны. Противник с удовольствием проглотит вас и ещё попросит добавки.
– У тебя нет совести! – ворвался в тишину голос разъярённой собеседницы. – Ты же знаешь, что я всё равно буду звонить.
– Лика, – скучающе сказала она, глядя в потолок и просчитывая, во сколько обойдется побелка. Чем только не займёшься, чтобы вытерпеть разговор с «любимой» родственницей! – Ты знаешь, что меня бесишь?
– Да как ты смеешь! – задохнулась та. – После всего, что я для тебя сделала!
– Не помню, – прозвучало очень сухо и хлёстко. – Прости, дорогая, старческий склероз. Забываю все на свете, даже то, как ты выглядишь. Ан нет, погоди… Что-то очень ярко помнится, как ты говорила, что этой старой карге всё равно ничего не нужно, сдадим её в дом престарелых и заживём.
– Я… – слабо попыталась возразить Лика.
– И это ты говорила тому драному мужичонке с золотым зубом, который тебя бросил? – сухо уточнила она. – Или престарелому художнику, считавшему, что мне давно пора на кладбище?
– Погоди…
– Не помню, – пожала она плечами. – Ты уж, дорогая, сделай скидку на возраст, хорошо? Подожди только ещё немножко, и я тебя совсем забуду.
– Они были не в себе, – тут же нашлась Лика. – Я их бросила! Ты не можешь укорять меня всю жизнь за двух идиотов!
– Двух? – скептически уточнила она, хмыкнув.
Лика поперхнулась и умолкла.
Слишком уж неинтересно. Каждый раз одно и то же. Жажда обогатиться до такой степени застилает взор, что даже неловко.
– Ты делаешь большую ошибку, – вдруг зашипела Лика, скинув шкуру робкой овечки. – Он даже не знает о твоём существовании. И не появится на твоих похоронах. Ты в своём уме оставлять такое состояние чужому человеку?
– Я без своего ума, дорогая, – отрезала она. – Именно это и позволяет мне не чувствовать угрызений совести, что я ничего не отдаю людям, которым ничего не нужно, кроме моей квартиры и денег на счету!
С этими словами она положила трубку. Сердце бешено колотилось. И не помогали никакие уговоры успокоиться. Вот же гадина… Ненавижу.
Глава 3
Салон и неожиданный родственник
Женщина одевается – это почти всегда драма. Настолько эпичная и проникновенная, что ни уйти, ни уехать. Потому что всё кругом страдают. Даже если не хотят. Страдает зеркало. Страдает ваш лимонный чемодан. Страдают Сашка и её дети, которые понимают, что хорошим людям надо прощать всё. Даже постоянное нытье и переодевание. Ну и конечно, страдаете вы сами.
Мои беда и проклятие в том, что я ненавижу вещи скучных цветов. И лучше застиранная кислотно-оранжевая майка, чем добротная и скромненькая серая футболочка. Даёшь праздник жизни прямо на улице! Чтобы троллейбусы оборачивались, а их водители крестились!
Красный
