в хохоте и ушел, воображая, как эти человекообразные руины подыхают в канаве от асфиксии.
В лифте Глеба ни к селу ни к городу настигли строки: «Сердце изношено, как синие брюки человека, который носит кирпичи».
– Глеб?
Нет, ты чего, Комаров Москит Львович.
– Глеб, привет. – Лида появилась из зала. – В университете задержался?
– Привет. Должник зачет сдавал. Я тебе говорил.
Лида неловко замерла в трех шагах. Еще весной они перестали всякий раз обниматься при встрече.
– Что принес?
Взгляд Лиды был прикован к полотну в руках Глеба.
– Картина, – сказал он. – Неожиданно досталась. Потом объясню.
– Ладно, – сказала Лида. – Горячую воду отключили.
– Снова?
Она кивнула.
– Я тебе согрела. Давай полью.
– Спасибо, не надо. На улице жарко, помою холодной.
– Давай.
– Правда, Лида, не нужно.
– Нужно. И лицо сполоснешь, чтобы приятно было.
Глеб упустил момент, когда втянулся в эту игру. Игра повторялась вновь и вновь. По правилам Лида неназойливо настаивала, а он до поры отнекивался, чтобы сдаться. Или не сдаться, если исход важен.
Пока Лида наполняла на кухне ковш, Веретинский отнес в кабинет картину и дипломат.
Из телевизора разлетались знакомые голоса. Это ее любимое скетч-шоу. Одно из тех, где актеры изо всех сил притворяются смешными. Многие им даже верят. Лиду они точно убедили.
Глеба оглушило взрывной волной закадрового хохота, так что он быстрее скрылся за Лидой в ванной. Смех усмейных смехачей.
– Почти остыла, – сказала Лида, прежде чем полить.
Глеб сложил черпачком ладони, зажмурился и окатил лицо. Из крана, должно быть, не холоднее.
– Хорошо?
– В самый раз, – сказал Веретинский, потянувшись за полотенцем. – Ни разу не видел этот ковш.
– Ну ты даешь, – сказала Лида. – Прошлым летом еще покупала.
– Ты знаешь, – сказал Глеб, – среди посуды у меня мало друзей.
– В смысле?
Юмор этой женщине был определенно чужд, несмотря на увлеченность скетч-шоу и стендапами.
– Тарелка, чашка, блюдце, вилка и две ложки, маленькая и большая, – пояснил Веретинский. – Больше друзей нет.
– А, – сказала Лена. – Бокалы не забудь – для вина и пива.
Пока она досматривала свою передачу, Глеб ел рагу. Как ни крути, а кормила Лида бесподобно. И рагу, и борщ, и голубцы, и паста, и картофель, жаренный в кожуре, – по части готовки эта женщина давала фору ресторанным поварам. Даже компот она варила каким-то секретным способом, что сразу припоминались вкус, запах и ощущения родом из детства. Почерк избранных – умение смастерить блюдо так, чтобы оно тягалось с образцами детских лет.
Так
