карта, я могу прийти в бешенство, так как не вижу расклада, которого, как мне кажется, я заслуживаю. Мне кажется добрым предзнаменованием, если, спустившись утром в метро, я успеваю запрыгнуть в вагон отходящего поезда. Если же поезд отходит от перрона в ту самую минуту, как я спустился в подземку, мне кажется это дурным знаком. Впрочем, я не виню в этом машиниста. Я виню поезд. Ведь очевидно, что мыслящие существа, в противоположность неодушевленным предметам, управляемы. Ричард обречен на поражение, соразмерное его ошеломительным победам. В конце концов, даже подчини он себе весь мир, он был бы вновь ввергнут в бездну экзистенциальной тревоги – на чем тогда держалось бы его собственное существование?
Поэтому Ричард принужден постоянно создавать врагов, ибо только тогда он может быть уверен, что существует.
Комедия ошибок и Два веронца
Начнем с природы комичного. Комичное не равнозначно комедии, так как не все в комедии комично. Комичное состоит в противоречии между индивидуальным или личным и всеобщим или безличным, причем зритель или слушатель не вовлекается в переживания или страдания, и, в сущности, страдания персонажа тоже не должны быть настоящими. Последнее обстоятельство отличает комедию от трагедии. Ситуацию, при которой страдания действующего лица подлинные, может счесть комичной только ребенок, наблюдающий противоречие, но не сознающий, что таковому сопутствуют страдания. Так ребенок смеется над горбуном. Взрослый человек не считает горбуна комичным, так как понимает, что горбун страдает от уродства, которое ребенок находит смешным. Утверждения – “Клянусь жизнью, эта авторучка стоит три доллара” и “Рост Голиафа – шесть метров и сорок два с половиной сантиметра” – комичны из-за контраста в соотношении. Если человек, основав гостиничное дело, разоряется, это не комично. Если, напротив, девушка хочет стать проституткой и терпит неудачу (такое иногда случается), это комично – “неудача неудачи”. Человек под мухой смешон, если он пытается выглядеть трезвым. Раскрыв “Нью-Йорк Таймс”, я первым делом проглядываю некрологи. Извещение о похоронах “сотрудника пекарной компании” кажется мне смешным. Извещение о похоронах повара не комично. Повар – это призвание. “Сотрудник пекарной компании” – неподходящая для человека характеристика. На карикатуре в журнале “Нью-Йоркер” дама с Парк-авеню примеряет шляпу и с пренебрежением фыркает. Продавец говорит ей: “Простого ‘да’ или ‘нет’, мадам, будет вполне достаточно”. В данном случае речь идет о противоречии между личным и сословным.
Сидни Смит шагает по грязному закоулку Эдинбурга и видит двух бранящихся женщин – рыночных торговок, которые стоят по обе стороны небольшого заграждения.
“Эти женщины никогда не договорятся, – говорит он, – они находятся по разные стороны баррикад”. Высказывание основано на законе языка, в соответствии с которым всякая вербальная последовательность звуков всегда означает одно и то же. В рассказе о Сидни Смите каламбур происходит из очевидного как для рассказчика, так и для слушателя сталкивания двух значений слова “баррикада” – буквального и метафорического. Чем дальше отстоят друг от друга значения слова, тем смешнее каламбур. Схожий комический
