придуманное ею самой обучение Катьки по контракту верхом несправедливости, потому как они с Витей смогли без посторонней помощи поступить в экономический институт на бюджетное отделение. А уродиной и дурой она называла ее по той причине, что Катя часто болела, вид имела нездоровый и пропускала занятия в школе. Но она всегда наверстывала упущенное. Бывало, пару месяцев подряд пропускала, а все потому, что совсем крохой, в возрасте шести месяцев, она простудилась в холодном поезде – переезжали в очередной гарнизон. Тогда Катя подхватила воспаление легких, такое тяжелое, что врачи сказали: она не выживет, а бабка, к которой пришибленные горем Люда и Миша повезли малышку, вообще чуть не убила словами:
– Не расстраивайтесь, еще родите.
Но Катюша выжила и однажды, когда сидела у отца на коленях, а он читал ей сказку, положила ладошку на страницу, подняла глаза и спросила:
– Папа, а почему ты мне больше не лассказываешь сказку пло Отче наш?
У Миши мороз по коже – Катя не могла слышать молитву, потому что он никогда вслух ее не произносил. Этой молитве его научила бабушка и посоветовала: мол, внучек, лучше будет, если ты ее про себя… Кроме молитвы, бабушка научила его французскому и немецкому и тому, каким должен быть настоящий мужчина и настоящий офицер. Миша закрыл книжку и, глядя дочурке в глаза, начал:
– Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое…
Она подхватила, и они вместе, на одном дыхании, произнесли святые слова. Может, молитва была тому причиной, а может, то неведомое, непостижимо прекрасное, чем окружает любящий отец маленькую дочку, но в душах взрослого мужчины и крошечной девочки в тот тихий зимний вечер родилось что-то теплое, солнечное, заметное только им и только между ними разделяемое.
– Папа, я выласту и буду влачом, я буду тебя лечить, – говорила маленькая Катя.
– От чего, доченька?
– У тебя спинка болит. – В глазах Кати стояли слезы.
– Договорились, – он поцеловал Катю в носик.
– …Папа, я буду врачом, я буду тебя лечить, – говорила Катя-подросток.
– От чего, доченька?
– Ты пьешь, а это болезнь, вот от нее я хочу тебя вылечить.
– Прости меня, родная, я плохой отец… – это все, что он мог сказать.
– Нет, ты самый лучший, ты просто болен.
Так с ним разговаривала только Катя, а остальные называли его «алкоголик проклятый». Даже сын так говорил. Не в глаза, а в своей комнате. А слух у Миши был все еще отменный. Да, он алкоголик, но бороться с этим не будет. Иногда он хотел пустить себе пулю в лоб, но, увы, табельное оружие он давно сдал и временами страшно завидовал прадеду, который одним выстрелом решил свои проблемы в январе восемнадцатого года. Размышляя об этом, он ловил себя на мысли, что ему все равно, что будет с Людой, с Витей – они выживут, а вот Катюша… Но даже ради нее он не то что не мог бросить
