проявиться на лице, но это лишь еще больше раззадорило Олафа, и он поднялся со своего кресла, приблизился ко мне, навис и, смакуя каждое слово, все тем же рокочущим басом произнес:
– Признай, кисуля, тебе понравилось шоу.
Погасив порыв ответить резкостью или вовсе ударить нахала, я прищурилась и ехидно осадила его:
– Отнюдь. Как шоу – бой вызывает лишь жалость. Битва с заведомо слабым противником не делает чести ни организаторам, ни победителю.
По лицу Олафа пробежала тень, глаза вспыхнули недовольством, а я, словно только что не дернула Фенрира[2] за хвост, уже более заинтересованно продолжила:
– Хотя девица меня заинтересовала.
Во взгляде викинга промелькнуло удовлетворение, но я тут же усмехнулась вновь и закончила:
– Особенно сапоги. Надо будет выяснить, где она их приобрела. Эффектные – без сомнений!
– Сапоги… – зловеще протянул Олаф после долгой паузы и прищурился. – А кроме них?
– Пожалуй, еще корсет неплох. – Я капризно надула губы и задумчиво постучала по ним пальцем, будто считала иначе, но так и быть – сделала одолжение. – Остальное – не мое. Предпочитаю иной стиль.
– Зачем ты дразнишь меня, кисуля? – Олаф наклонился ближе и снизил тональность своего рокота, отчего по моей спине пробежали возбужденные мурашки.
И появились они не от предвкушения сексуальной близости с хозяином клуба, а от предчувствия предстоящей взбучки, которая звучала на заднем фоне вполне невинных слов.
– Я? Дразню? – Невинность моего взгляда зашкаливала и говорила прямо: не дразню, а издеваюсь. Вместе с этим я не делала попыток отстраниться или выскользнуть из кресла, ставшего моей западней. Хотя, если бы хотела, то могла в три секунды не только встать, но и уронить кое-кого излишне самоуверенного. – Вам кажется. Кстати, у меня бокал опустел, не обновите? И еще… – Я вывернула шею, чтобы увидеть край арены, и с легким недовольством отметила: – Кажется, новый бой начинается. Вы не отойдете? Мешаете смотреть.
От реакции на мои слова зависело и мое собственное дальнейшее поведение, так что я не торопила Олафа, позволяя ему принять решение самостоятельно. Варвар или рыцарь? Дурачье или мудрец? Мужлан или аристократ? Ленивый болван или азартный игрок?
Судя по ярким эмоциям, стремительно меняющим выражение лица Олафа, ему очень-очень хотелось сделать мне гадость. Как минимум – оскорбить. Викинг вряд ли ударил бы меня, но вот проучить и поставить на место ему ничего не мешало. Или…
Его напряженный взгляд уже третью секунду изучал мои губы, но делать решающий шаг Олаф не торопился. Вместо этого он абсолютно неожиданно ухмыльнулся и, так и не дотронувшись ни губами, ни пальцами, взял из моей руки бокал, отстранился и самоуверенно констатировал:
– Все-таки дразнишь.
Отошел к бару и, стоя
Фенрир – в германо-скандинавской мифологии огромный волк, закованный в цепи из-за своей кровожадности.
