принялся за исправление неожиданно обнаруженных упущений, стало ясно, что супруга уличила его в походе «налево». Именно эта слабость постоянно отвлекала главного редактора от работы и не позволила ему сделать блестящей карьеры. А профессионал он был крепкий, Игорь кое-что читал. Каждый раз после скандала дома Станислав Юрьевич целиком посвящал себя работе. Приблизительно, так, на неделю.
– Хватит ловить мух в чашках с остывшим кофе! – шеф умел, когда надо, быть образным и доходчивым до подчиненных. – Займитесь делом! Отдел социальных проблем два месяца обещает мне материал по детской токсикомании. Чтоб через три дня был сдан в секретариат. Татьяна Романовна, хватит лепить конспекты лекций про агни-йогу, отправляйтесь в Академгородок и привезите проблемную статью. Тем более что сейчас готовится годовое собрание академии. Отдел культуры! Николай Сергеевич! Хватит пережевывать номинантов на Букера, их в нашем городе читают десять человек, трое из которых работают в вашем отделе. Поймайте за причинное место какого-нибудь проезжего киркорова и сделайте эксклюзив. Вопросы есть? – взгляд редактора метался по нарочито серьезным лицам сотрудников. – Все свободны.
Игорь был приятно удивлен тем, что их отдел каким-то образом не попал в поле высочайшего зрения. Приятность длилась недолго.
– А тебя, Игорь, я попрошу остаться! – сакраментальной фразой шеф остановил журналиста на пороге кабинета. Пришлось вернуться.
– Присядь пока, – сказал редактор и участливо добавил: – У тебя что-нибудь случилось? Серьезное?
– Нет, Станислав Юрьевич, серьезного – ничего, но обстоятельства складываются таким образом, что…
– А если ничего не случилось, то чего же ты пишешь какую-то хренотень? Ты что, кроме чтения милицейских сводок, ничего не умеешь? Разучился? Думаешь, если я на тебя не каждый день ору, так уже и делать ничего не надо? А зарплату тебе и так заплатят?! Ее, дорогой, отработать надо! Хреново с тебя Светлана Георгиевна спрашивает, так я и ей объясню обязанности редактора отдела. Считай это серьезным предупреждением. Все, иди работай.
«Вот сволочь, – подумал Игорь, возвращаясь к себе. – Нашел козла отпущения под плохое настроение. И Большой Свете он “ни гу-гу” не скажет». Потому что, как знал журналист из оперативного источника, у Славы был с ней бурный роман лет пятнадцать назад. Зная ее характер, редактор ни за что не станет припирать Свету к стенке, как Игоря. Потому что тогда она забудет о своей лени и устроит ему такой скандал, что он потом еще год будет креститься и плевать через левое плечо. И до жены его доберется, и до спонсоров. Так что редакторство Станислава Юрьевича может оказаться короче, чем он рассчитывал. Следовательно, во всем виноват Игорь. В серьезность такого обвинения журналист не очень-то верил, но… Если честно, то он действительно перестал работать как надо. А пора уже плюнуть на Ленкин фантом, вечно маячащий перед глазами, и заняться какой-нибудь проблемкой. Вроде той – с суррогатными матерями, – которую он расследовал в прошлом году. Подобные истории, кроме всего прочего, очень наглядно показывают,
