следующий день она услышала от Маргарет новое подтверждение своему заключению. Уиллоби накануне провел у них весь вечер, и Маргарет некоторое время оставалась с ними в гостиной одна, и вот тогда-то она и увидела кое-что, о чем торжественно поведала утром старшей сестре.
– Ах, Элинор! – воскликнула она. – Я тебе расскажу про Марианну такой секрет! Я знаю, она очень скоро выйдет замуж за мистера Уиллоби!
– Ты это говорила, – заметила Элинор, – чуть ли не каждый день с тех пор, как они познакомились на Церковном холме. И, по-моему, они и недели знакомы не были, как ты возвестила, что Марианна носит на шее медальон с его портретом. Правда, портрет оказался миниатюрой нашего двоюродного деда.
– Но теперь совсем другое дело! Конечно, они поженятся очень скоро: ведь у него есть ее локон!
– Поберегись, Маргарет! А вдруг это локон его двоюродного дедушки?
– Да нет, Элинор! Вовсе не дедушки, а Марианны. Ну как я могу ошибиться? Я же своими глазами видела, как он его отрезал. Вчера вечером, после чая, когда вы с мамой вышли, они начали шептаться, ужасно быстро, и он как будто ее упрашивал. А потом взял ее ножницы и отстриг длинную прядь – у нее ведь волосы были распущены по плечам. А потом поцеловал прядь, завернул в белый листок и спрятал в бумажник.
Такие подробности, перечисленные с такой уверенностью, не могли не убедить Элинор; к тому же они лишь подтверждали все, что видела и слышала она сама.
Но в других случаях проницательность Маргарет досаждала старшей сестре куда больше. Когда миссис Дженнингс как-то вечером в Бартон-парке принялась требовать, чтобы она назвала молодого человека, который пользуется особым расположением Элинор, – миссис Дженнингс уже давно умирала от желания выведать это, – Маргарет поглядела на сестру и ответила:
– Я ведь не должна его называть, правда, Элинор?
Разумеется, раздался общий смех, и Элинор постаралась к нему присоединиться. Но удалось ей это с трудом. Она не сомневалась, кого имеет в виду Маргарет, и чувствовала, что не вынесет, если его имя послужит пищей для назойливых шуточек миссис Дженнингс.
Марианна сострадала ей всем сердцем, но только ухудшила положение, когда, вся красная, сказала Маргарет сердито:
– Не забудь, что всякие догадки высказывать вслух непозволительно!
– Да какие же догадки! – ответила Маргарет. – Ты ведь мне сама сказала!
Общество совсем развеселилось, и Маргарет подверглась настойчивому допросу.
– Ах, мисс Маргарет! Ну расскажите же нам все! – не отступала миссис Дженнингс. – Назовите имя этого счастливчика!
– Я не должна, сударыня. Но я очень хорошо знаю его имя. И знаю, где он живет.
– Да-да! Где он живет, мы догадываемся. В собственном доме в Норленде, конечно. Я полагаю, он младший приходский священник.
– Вот уж нет! Он еще ничем не занимается.
