разным углам стойки, а по разные стороны мы находились с барменом, – раздражённо сказал я.
– Да-да, – закивал Шурик и опять заискивающе улыбнулся. – Всё-таки помнишь… Так ты это… скажи следователю, что Владик меня выгнал из погребка ещё до того, как началась перестрелка. Скажи, будь другом, ведь это правда. Подтверди, а?
В глаза у него была такая отчаянная мольба, будто его тащили на эшафот. Стало муторно и противно.
– Ты знаешь, что случилось с Владиком? – тихо спросил я.
– А что?
Глаза Шурика забегали, хотя он стоически пытался выдержать мой взгляд.
– Ранили Владика. Тяжело ранили. В реанимации лежит.
– Вот не повезло мужику… – потупившись, забубнил Шурик. – Надо же…
Врал он безбожно. Определённо знал, что случилось с барменом, да своя рубашка для «вольного художника» была ближе к телу.
– Слушай, так как насчёт моей просьбы, а? – вернулся он к своему, наболевшему. Словно я ему только что пустяковую байку рассказал. Типа сводки погоды на вчера. – Помоги…
– Помощи просишь… – едко процедил я. – Следователь тебя запугал, притесняет, «мокрое» дело на шею повесить хочет… А как ты считаешь, Владику помощь не нужна?
– А что я могу? Денег у меня нет… – запричитал Шурик. – Как помочь? Сам, видишь, в каком положении оказался… Так помоги, а?
Я снова окинул взглядом согбенную фигуру Шурика. Злость к нему сменилась на брезгливость. Прав всё-таки кое в чём Ломброзо, и ничего тут не попишешь.
– Тебе скоро совсем другая помощь понадобится, – сказал я, отворачиваясь. – По более серьёзному поводу.
– Какому поводу?.. – оторопел он. – Почему?
Я не ответил, оглядываясь по сторонам. Вокруг не было ни души. Хорошо, что здание УБОП находится в небольшом сквере, и по вполне понятным причинам люди предпочитают обходить его стороной. К тому же и милицейского поста у двери нет. Тем лучше, меньше свидетелей. Случись это на многолюдной улице, я бы ничего поделать не смог. К сожалению, ничего от меня не зависело, и здесь случай был на моей стороне.
– Почему? – повторился Шурик.
– На себя посмотри.
Он мельком глянул на свой весьма непрезентабельный джинсовый костюм, стоптанные кроссовки и вновь уставился на меня недоумённым взглядом.
– Так в чём дело?
В голосе вместе с недоумением прорезались нотки страха. Правильно он боялся.
– Не ширинку проверяй, – поморщился я, – на руки посмотри!
Шурик поднял руки и посмотрел на ладони. Да так и застыл, загипнотизированный немигающим змеиным взглядом. Татуировка змеи оживала, объёмно вырастая из рук «вольного художника», и, похоже, её вовсе не ждала судьба кокетливой пастушки с прабабушкиной чашки. Почему-то я был уверен, что жить эта змея будет долго.
Хвост змеи свесился с левой ладони, а с правой, медленно покачиваясь и
