безвольным мешком…
Вторая пуля, адресованная в сердце, пробила плечо, пройдя навылет чуть ниже ключицы. Лиза не слышала приглушенного хлопка выстрела, но удар и чавкающий хруст рвущихся мышц были оглушающими, сознание вдруг начало угасать, но дикое, запредельное усилие воли вернуло его на место.
Земля встретила ее щеку колючей щетиной коротко стриженной газонной травы. Запах свежескошенного сена ударил в нос, смешиваясь с приторными флюидами крови.
Лиза не успела ни испугаться, ни удивиться, – ее разум оказался в плену у величайшего спокойствия, которое когда-либо было испытано ею в жизни. Она знала, что физическая боль, ненависть, страх – все это придет потом, а сейчас нужно лежать тихо, как и подобает трупу, у которого прострелено сердце и выбиты через затылок мозги…
Ее залитое кровью лицо, впечатавшееся в траву газона, оказалось повернуто так, что она сквозь полуприкрытые веки могла видеть ноги спецназовцев.
Двое направились к ней, третий остался на месте, страхуя товарищей.
Лиза смотрела, как медленно приближаются к ней две пары высоких ботинок, и не могла понять, чем вызвано подобное тактическое построение – привычкой действовать определенным образом или же страхом, опасением?..
Похоже, что они действительно опасались ее… мертвую, ничком лежащую на забрызганном кровью газоне.
Но это же был абсурд!.. Чем она могла так сильно испугать троих явно неробких парней?!
Первая пара ботинок остановилась подле ее лица.
Боль из района простреленного плеча понемногу начала проникать, просачиваться в сознание.
Один из бойцов подошел к ней вплотную, присел на корточки, положив на колени импульсный карабин «ИМ-200», и Лиза услышала его хрипловатый голос:
– Сэр, похоже, пуля не пробила ее череп… Нет, думаю, она мертва. – Он не спешил прикоснуться к окровавленному телу, перевернуть его, чтобы убедиться в справедливости только что сказанных слов. – Что нам делать с телом, сэр?
В коммуникаторе послышалось невнятное бормотание.
– Нет, капитан Блейхард остался в машине. Свяжитесь с ним, мы подождем, – опять прозвучал над ухом тот же хрипловатый голос.
Лиза лежала, не шелохнувшись.
Боль расползалась все дальше, плечо начало неметь, и это было скверно. Секунды казались тягучими, словно капли пролитого сиропа. Сознание Лизы будто раскололось на две половинки, – она отчетливо понимала, что в эти роковые мгновения ее телом владеет кто-то другой, умеющий терпеть боль, обладающий навыками, которые ей, обыкновенной домашней хозяйке, не могли пригрезиться в самом кошмарном, невероятном сне.
Та Лиза, которая ворковала над ухом одуревшего от виртуальной зависимости Сережи, стремительно уходила в прошлое, она погибала, а что приходило взамен? Пустота? Холодный отрешенный вакуум сознания, в котором едва приметными вехами плавали скудные обрывки воспоминаний другой женщины?..
