софе, прикурила новую сигарету от истлевшей до фильтра, глотнула из стоящей на полу большой бутылки, глубоко затянулась дымом…
– Глебова, возьми трубку, это я, Настя! – прозвучало из динамика.
Та только равнодушно глянула на аппарат и безучастно отвернулась к окну.
– Алька, возьми трубку! Если не возьмешь, я не знаю, что я сделаю! Пойду к Кузьмичу, и мы выломаем дверь, возьми немедленно!
Горькая полуулыбка мелькнула на губах девушки, она подняла трубку:
– Да?..
– Уф… Значит, жива…
– А чего со мной сделается?..
– Голос у тебя какой-то странный…
– Уж какой есть.
– Глебова, ты чего? С позавчера – ни слуху ни духу… Ведь договорились же! Я тебе уже обзвонилась. И в дверь вчера ломилась. Ты где была-то?
– Дома, – меланхолично ответила девушка.
– А что вообще с тобой случилось?
– Ничего.
– Ага, «ничего». А то я тебя не знаю. И голос хриплый. У тебя что, простуда?
– По жизни.
– Слушай, да ты напилась!
– Да…
– Что случилось, Алька?
– Ни-че-го. Ровным счетом.
– Ты одна?
– Я всегда одна…
– Я сейчас спущусь. Поняла?
– Хм…
– И не хмыкай! Если не откроешь – дойду до Кузьмича и сделаю как сказала!
Выставлю дверь к чертовой бабушке! Поняла? Ты меня знаешь.
Девушка положила трубку на рычаг. Снова взяла бутылку и основательно приложилась. Смотрела на стекло в дожде, пока мелодично не пропел дверной звонок. Поднялась с постели, отомкнула защелку, повернулась и побрела в комнату.
Настя вошла в прихожую:
– Глебова, ты чего нагишом слоняешься? На девушке действительно не было надето ничего, кроме белых носочков. На вопрос она никак не отреагировала – возможно, она его даже не услышала. Молча вернулась в комнату и рухнула на кровать.
Настя, крупная энергичная шатенка лет двадцати семи, двинулась следом, села в кресло перед низким столиком, взяла бутылку, понюхала:
– Сладкие вина – сладкие грезы… Чего пьешь-то, а?
– Мускат.
– Я не о том.
– А-а-а… – апатично отозвалась девушка. – Будешь? Настя сморщила чистый лоб…
И пить ей в такую рань не хотелось… Но девке надо помочь.
– Буду. А чего попроще есть?
– Смотри сама.
Настя подошла к открытому бару.
– Да тут уже и смотреть нечего. – В баре оставалась бутылка лимонной водки и квадратная емкость с шотландским виски – в этой плескалось на донышке, едва-едва.
Настя окинула быстрым взглядом комнату. Нет, мужчин здесь не было, бар Алька расфурычила сама. Сколько же она выпила, мама дорогая!
– Глебова, ты чего, в «синеглазки»
