уже допустить не мог и, не колеблясь, выложил за ящичек четыреста рублей и удалился довольный, оставив неудачливого конкурента с носом и в весьма унылом настроении.
Каково же было его удивление, когда он, заглянув в универмаг, увидел точно такой же набор по цене двести пятьдесят рублей. Дмитрий Степанович аж чуть не взвыл с досады, поняв, что его самым наглым и примитивным способом облапошили. Но на этом неприятности его не кончились.
Собственно, в универмаг он зашел вовсе не для посещения хозяйственного отдела, а чтобы купить домой батон, как попросила по телефону его жена. Батон он купил, сдачу после расстройства, естественно, не пересчитал, а уже в ресторане обнаружил, что за батон с него взяли на три рубля больше, чем он стоил на самом деле.
Этого экономное сердце Дмитрия Степановича уже выдержать не могло, и он, собрав всех, кто находился в тот момент в кухне, подверг получасовому выслушиванию его возмущений.
– Ну как же ты мог так опрофаниться, Дмитрий Степанович? – хохоча от души, спросила Лариса. – Ведь ты у нас человек бывалый, сам закупками занимаешься, все цены знаешь и из-за каждой копейки со мной ругаешься! А тут так глупо попасть!
– Да потому что все на мне, все на мне! – завел знакомую песню Городов. – Разве я могу все упомнить? Все на меня повесили! Еще жена эта дура! Эх и дура, ну и дура! Угораздило же жениться на такой дуре! Вся в тещу! И вы тоже ездите непонятно где, а меня из-за вас обсчитали!
– А? – от такого заявления Лариса даже не нашла ничего другого, кроме как этого возгласа. – А я-то тут при чем?
– Так вас нет целый день, а я кручусь тут как белка! – Аргументы Дмитрия Степановича всегда были железными. – Нет, вы как хотите, Лариса Викторовна, а вы должны мне деньги! В качестве компенсации.
После такой наглости Лариса моментально перестала испытывать чувство жалости к незадачливому администратору и сухо сказала:
– Ну вот что! Из-за твоих же глупостей я не намерена каждый раз возмещать тебе потери! И скажи спасибо, что я тебя не накажу за то, что в рабочее время ты занимаешься личными делами. А сейчас распорядись-ка лучше, чтобы мне принесли две чашки кофе, и покрепче.
Степаныч хотел было перевести стрелки на саму Ларису и напомнить ей, что она сама использует рабочее время не в рабочих целях, но, увидев в глазах начальницы знакомый ему стальной блеск, решил не рисковать.
К тому же он вспомнил, как в прошлом году, когда он до такой степени надоел Ларисе своим нытьем по поводу прибавки к зарплате, что она не только не увеличила ему ставку, но даже лишила премии «за мелочность и неумение работать с людьми».
Тогда Степаныч дулся и ворчал целый месяц – как раз до очередной премии – и теперь совершенно не хотел повторения этой истории, поэтому чинно произнес:
– Сейчас распоряжусь, Лариса Викторовна, – и вышел из кабинета, даже не хлопнув дверью.
Когда официантка принесла кофе, Лариса откинулась
