время только и делаю, что успокаиваю Амира.
Алекс хихикнул:
– А я в последнее время только и делаю, что приглядываю за этой парочкой, пока Сэм успокаивает Амира. Они такие лапочки!
Самира вспыхнула. На ней была ее обычная походная экипировка: кожаные ботинки, прочные штаны карго с подвешенными к ним двумя топорами, водолазка с длинным рукавом, темно-зеленая куртка и, конечно же, завершал образ ее неизменный волшебный хиджаб. Переливчатая зеленая ткань трепетала на ветру и вбирала в себя все окружающие цвета, готовая по первому сигналу хозяйки переключиться в режим тотальной маскировки.
Сэм, кажется, тоже не мешало бы переключиться. Или скорее включиться. Лицо у нее было какое-то погасшее, сухие губы шелушились, глаза ввалились и больше не блестели. Как будто она страдала недостатком витаминов.
– Все хорошо? – спросил я у Сэм.
– Ну да. Все отлично!
Но в ее дыхании чувствовался привкус кетонов – выдохшейся кислятины; так пахнут лимоны, если полежат на солнце. А еще так пахнет от тех, кто долго не ел. Я привык к этому запаху, пока был бездомным.
– Не-а, – возразил я. – И ничего не отлично.
Она раскрыла было рот, чтобы заспорить, но тут вмешался Амир.
– Рамадан идет уже две недели, – пояснил он. – Мы оба постимся.
– Ну Амир! – возмутилась Сэм.
– А что такого? Магнус наш друг. Ему можно сказать.
Алекс в бессильной злости прикусил губу. Ясное дело, Алексу все известно. Вот о чем он чуть не проболтался тогда у дяди Рэндольфа. И вот почему Сэм так тяжело даются их занятия. Я не большой знаток Рамадана, зато по опыту знаю, что такое ходить голодным. Когда долго не ешь, сосредоточиться на чем-то и правда очень непросто.
– Хм, а какие там у вас правила? – уточнил я.
– Плаванию это никак не помешает, – заверила Сэм. – Я не хотела, чтобы вы тревожились, поэтому не рассказывала. Просто нельзя есть и пить, пока солнце не зайдет.
– Мыться тоже нельзя, – прибавил Амир. – И браниться. И курить. И драться.
– Что нам подходит как нельзя лучше, – съязвил Алекс. – Ведь драться в наших походах нам ни разу не случалось.
Сэм закатила глаза:
– Нет, защищаться я могу, если на меня нападают. И потом, это всего лишь месяц.
– Месяц?! – поперхнулся я.
– Я с десяти лет соблюдаю Рамадан, – сказала Сэм. – Правда, в этом нет ничего страшного.
Мне-то как раз казалось, что это очень даже страшно. Потому что летом дни долгие, и нам угрожает тьма-тьмущая смертельных опасностей, и ни одна из них не станет дожидаться захода солнца.
– А ты не можешь сейчас прерваться, а потом допоститься после плавания?
– Может, – ответил вместо нее Амир. – Это разрешено путешествующим или тем, для кого пост может быть опасен. В вашем случае это и то и другое.
– Но она не станет, – монотонным голосом прогудел
