в долгополом тёмно-сером кафтане, надетом поверх рубахи с вышивкой и тонкими рукавами, перехваченными на запястьях медными браслетами, с поясом с золочёными концами, встретил устало поднимающуюся по ступеням крыльца Гертруду возле дверей нижнего жила.
Во дворе всюду мелькали копья охраны. Фёдора остановили у врат, велели снять портупею с мечом.
– Так положено. Не знаем, кто ты. Потом вернём оружие, – объяснил ему седоусый варяг со шрамом на щеке.
– Порубежье тут. Литва, чудины80 балуют. Да и полоцкий князь нам не друг, – добавил другой страж, по всему видать, туровец из дружины Святополка.
– Почто явилась, мать? – Святополк повалился в обитое парчой кресло посреди горницы. – Чай, путь неблизок. Стряслась какая беда?
Тёмные глаза его беспокойно забегали.
Гертруда села напротив него на скамью, вся в чёрных вдовьих одеждах. Сбоку от Святополка расположились двое его ближних людей – свей81 Фарман, невысокий, коренастый, с широким, выпуклым лбом, и вислоусый худощавый Коницар, сын киевского уличанского старосты. Немногим позже в палату быстрым семенящим шагом вошла жена Святополка, немолодая уже чешская княжна Лута Спитигневна. Низкорослая, она хромала и при ходьбе опиралась на деревянную травчатую трость. Гертруда с явным недовольством уставилась на сноху. Видно, и Лута не испытывала ни малейшей радости при виде свекрови. Скривив кукольное, густо набеленное и нарумяненное личико с носиком уточкой и немного припухлыми губами, она, по сути, повторила вопрос Святополка:
– Чему обязана видеть тебя, дочь Мешко Гугнивого?
В словах Луты слышалась едкая насмешка. Не случайно вспомнила она отца Гертруды. Некогда чешский король Бржетислав захватил князя Мешко в плен и велел его злодейски оскопить. Давние были дела, но обе женщины о том хорошо помнили.
– Как смеешь оскорблять меня?! – взвилась вмиг Гертруда. – Сын! Вступись за мать! Эта!.. Эта дрянная девчонка нагло насмехается надо мной в твоём доме!
– Как ты меня назвала?! – вспыхнула Лута. – Меня, новгородскую княгиню! Дочь князя Спитигнева82! Внучку принцессы Огивы Уэссекской83!
– Довольно! – злобно прорычал Святополк. – Прекратите! Никто здесь тебя, мать, ничем не обидел! Ты дело молви! Почто приехала в такую даль? Стряслось что? С Ярополком, с племяшами моими?
– Племяши твои, слава Христу, здоровы! – отмолвила Гертруда. – А брат твой…– Она горестно вздохнула. – Державные дела забросил, на одних бояр полагается. Ловы да меды у него на уме, ничего более. Твёрдости никоей нету! А рядом – Ростиславичи, угры! Да и стрый твой, Всеволод, неведомо, как себя поведёт! Брат же твой Пётр-Ярополк меды пивает с прихлебателями едва не кажен день! И дружки еговые – пьянь одна!
Лута неожиданно громко расхохоталась. Гертруда, стиснув в руке посох,
Чудины, чудь – здесь: предки совр. эстонцев.
Свей – швед.
Спитигнев Второй – чешский князь, правил в 1055—1061 годах.
Огива Уэссекская – англо-саксонская принцесса, была женой чешского князя Болеслава Второго, правил в 967—999 годах.
