нужно, и, будучи весьма неплохим жонглёром, всерьёз подумывал о карьере ковёрного, которым когда-то был его дед – знаменитый Николь Сарелли. Так что с юмором и мастерством актёра у Сашки было всё в порядке.
– Тупим?.. Я спрашиваю, ты откуда такой… бравый?
– Из цирка!
– Эт-т я знаю, что ты циркач! Вас тут полбатальона нагнали. Родился где?
Сашка продолжал «не смущать» начальство:
– В опилках.
Рота грохнула смехом, словно танковое соединение одновременно решило поразить противника синхронным выстрелом из мощных бронестволов.
– Ты что, лошадь? При чём тут опилки?
– Так принято говорить о тех, кто родился в цирке.
У кого родители – цирковые.– Сашка звонко и чётко отрапортовал, расчленив эту длинную фразу на отдельные слова. Затем, без спросу, разрешив себе «вольно», совсем по-граждански добавил:
– Вообще-то, я появился на свет в Воронеже, прямо в цирке, когда там были на гастролях.
– Ёк-макарёк, ещё один земеля…– прапорщик сдвинул фуражку ещё дальше на затылок. На чём она там теперь держалась, было ведомо только одному армейскому богу! Старшина из любопытства невольно сделал шаг вперёд.
– Тот-то я смотрю, мне всё знакомо до боли, до слёз. А он оказывается – ещё один «жлоб» воронежский. Вы там все на одно лицо! Морды у вас с Никоновым, как братья-близнецы!..
– Только у них матери разные…– подал реплику Шацкий. Строй хохотнул.
– Отстаи-ить! – свирепо рявкнул Терешко. Он только собирался развить эту тему, а тут ему этакое препятствие! Сегодня на армейском манеже премьером был он!.. Терешко где-то услышал, что всех воронежцев называли именно так. Вроде, как в словаре какого-то там Даля «жлоб» переводилось, как житель воронежской губернии. Ну, типа, как всех рязанских раньше дразнили «косопузыми» из-за топоров, которые они в плотницких артелях носили за кушаками на животе. Так оно было на самом деле или нет – поди теперь проверь. А прозвища остались в веках…
– Так точно, Вашбродь – «жлоб». Ещё чуть-чуть, и был бы как Вы – «Курский соловей». Немного не долетел!..– Сарелли продолжал гнуть своё, дуркуя…
Солдаты за глаза звали Терешко «соловьём» за его манеру вечно что-нибудь фальшиво насвистывать, также зная, что тот родился где-то в небольшой деревушке в медвежьем углу Курской области, куда он по дембелю дальновидно возвращаться не захотел: «Навоз топтать?..» Сообразил и остался на сверхсрочную…
Терешко вмиг посуровел. «Вашбродь» он не расслышал. А вот про известную птицу певчую!.. Неслыханная дерзость от салаги-первогодка!.. Его глаза забегали по кругу, как дрессированные пуделя по манежу! Враз посиневшие тонкие губы зашевелились, то ли отражая глубинный мыслительный процесс, то ли сотворяя неслышимые пока матерные слова! Конопушки на переносице вспыхнули. Строй
