отдельно от родителей. У него всё получалось, он был на взлёте! В молодом угаре пережил это, казалось, относительно легко. Ан нет, рубцы на сердце оказались незаживающими. Правда саднить они стали по-настоящему только сейчас, когда Сашка Сарелли вдруг остро осознал, что он один-одинёшенек на этом свете. Ну, не считая, разве что, его друзей: Шаха, Фила и Ангары.
Цирковая молодость промчалась, отзвучала, как увертюра в оркестре перед представлением… Жизнь резко изменилась! Теперь никуда не надо было спешить, собираться в дорогу. Не было шумных компаний в привычных цирковых гостиницах, как не было и самих гостиниц. Не было аплодисментов, того адреналина, который ежедневно подпитывал кровь. Не было переездов, поездов, самолётов – не было ничего, что полвека наполняло его жизнь смыслом и стремлением. Всё неожиданно закончилось. «У вас льготная пенсия есть? Есть. Ну и отдыхайте! Пора! Спасибо Вам за работу! Компания Росгосцирк в ваших услугах больше не нуждается…»
Теперь он чувствовал себя бомжом, которого выбросили из собственной квартиры на улицу, где было холодно, страшно и непривычно. Он не знал, как жить, совладать с ситуацией! С чего начать это новое для него существование? Не было ни финансовых накоплений, ни семьи, ни иной профессии. От прошлой жизни остался лишь его любимый «Мерседес», ещё крепкий и такой надёжный. Это были его крылья, которые столько раз уносили в странствия-путешествия, без которых он себя не мыслил! Сашка был влюблён в эту машину, как в женщину! Сколько всяких амурных приключений знавал салон его автомобиля! Сколько раз он ночевал в нём, когда некуда было деться! Этот дом на колёсах оставался связующим звеном с его прошлой жизнью. Этакая невидимая ниточка, за которую цепляется такое эфемерное понятие, как память. Но на бензин в последнее время не хватало, и «Мерседес» всё чаще пылился в гараже.
Зацепиться душой было не за что. Никаких вариантов и надежд! Тупик! Чёрный засасывающий квадрат – после солнечного круга манежа!..
В этой ситуации, которая с каждым днём усугублялась, нужно было думать, как жить дальше. Но именно Жить не особо и хотелось…
Он много спал. Блуждал в тяжёлых беспросветных закоулках забытья, пытаясь найти там спасение. Точнее, ничего он не искал. Просто лежал в состоянии глубочайшей депрессии, выраженной в бесконечном равнодушии к себе и окружающему миру. Он не чувствовал ровным счётом ничего. На вопрос, жив ли он в эту секунду, утвердительного ответа он бы не дал. Единственной точкой опоры и жизненного тепла сейчас была шершавая, много раз крашенная батарея центрального отопления. Именно она хоть как-то сейчас подтверждала, что жизнь его ещё не покинула.
Энергии не было. Желаний тоже. Никаких. Он просто прижимался ягодицами к обжигающему металлу и лежал без движений.
Иногда ему казалось, что сердце переставало биться и дыхание останавливалось. Он ждал. Но проходили секунды, и грудь начинала вздыматься против его желания
