советских граждан, которые стремились оставаться порядочными людьми среди всеобщей зависти, предательства и доносительства. Таким образом, копившийся три тысячи лет интеллектуальный потенциал и нравственно-этические элементы иудаизма обеспечили творческо-созидательное самовыражение евреев в материальной сфере и сфере русскоязычной культуры.
Картина 2. Типичные судьбы
В статистике имеется такое понятие, как «представительная выборка», и целые главы учебников посвящены тому, как сделать выборку из множества объектов, чтобы можно было, потом сказать, что выделенные объекты и их количество могут достаточно хорошо представлять всё множество или популяцию по интересующим нас характеристикам или показателям. Однако существует и другой подход, когда выделенная группа объектов или даже один объект называется типичной на совесть и ответственность авторов исследования или описания. В книге используется именно такой подход. Автор полагает, что судьбы его еврейских родственников и знакомых достаточно полно характеризуют (представляют) судьбы советских евреев.
Эпизод 1. Родился и через 75 лет умер один еврей
Мой папа Хаим Лайзер (Ефим Лазаревич) Рохваргер возможно родился в 1902 или 1903 году, но был записан в 1904 году, поскольку регистрация младенцев из бедных еврейских семей украинских местечек проводилась партиями, то есть тогда, когда их набиралось достаточно много. Тогда их родители могли вскладчину оплатить проездные расходы и труд «по-русски» грамотного еврея, специально ехавшего, как бы теперь сказали, в районный центр. Часто мальчиков специально регистрировали спустя год, а то и два после их рождения, чтобы они призывались в царскую армию попозже, т. е. немного окрепнув. Впрочем, братья и сёстры Хаима умерли ещё до его рождения, и ему, как единственному сыну, уже не полагалось идти в армию.
В 1978 году моему папе не дали «союзную» персональную пенсию, которую он точно заслужил, а дали значительно меньшую «республиканскую» персональную пенсию. Потом умерла в Риге его любимая сестра Рая Фридман. После этих переживаний в 1979 году у папы диагностировали рак пищевода. Он лёг в привилегированную больницу для «старых большевиков» с паркетными полами и фикусами в коридорах и, самое главное, с чистым постельным бельём и вежливым персоналом, которому мы носили дефицитные шоколадные конфеты в красивых коробках.
Папу оперировал заведующий и одновременно секретарь парторганизации хирургического отделения больницы. Накануне он что-то отмечал и крепко выпил. Поэтому во время операции у него дрожали руки, и он не только надрезал по ошибке папин желудок, но и не зашил надрез. Сам хирург уже на следующий день осознал свою ошибку. Он сказал мне: «подождём неделю, будем надеяться, что может быть, само по себе заживёт. Пусть полежит в отдельной палате». Только на шестой день от кого-то из нянечек я узнал, что в этой больнице в отдельную палату помещают умирающих больных. Через
