прижалась к прутьям, вцепилась в них пальцами.
– Я верно поняла вас, что единственный человек, который любил меня все эти годы, был мне не отцом, а хозяином; моя башня – не дом, а ошейник; а любовь – мой поводок?
Роджер не ответил. Надя улыбнулась:
– Тем лучше.
– Ты правильно поняла мои слова?
– Я не хочу жалеть о своем выборе, а вы только что дали мне повод отбросить сожаления.
– Ты думаешь сейчас о себе? После того, что я тебе сказал?
– Они не знают меня, но не жалеют грязи. Так с чего мне жалеть их?
– Подумай еще раз. Тебе ничего не грозит в Варте, кроме пустых слов. Анку не позволит Ордену Доблести тронуть тебя. Рад он тому или нет, но ты принадлежишь ему, а о своих подданных он заботится. Продолжай жить в башне – и ты спасешь свой город. Нити или ножницы, девочка?
Поговорку Надя раньше не слышала, но суть поняла.
– Я не пожертвую свободой ради них. Мы уходим.
Роджер долго смотрел на нее. Так на Надю еще никто не смотрел – с горьким разочарованием. Она не обязана ничего объяснять, но ей очень захотелось, чтобы он понял.
– Я не могу больше жить бабочкой в янтаре, Роджер! Не могу так больше!
– Что ж, девочка. Значит, «нити».
Надя рассердилась. Пусть сам выбирает свои проклятые ножницы, если такой смелый! Легко принимать решения за других!
– «Девочка»? Кто дал вам право так со мной разговаривать? Я – царевна, а вы кто?
– Мне все равно, что думают и говорят о тебе люди. Ты – девочка. Не больше и не меньше. Твое царство – точка на карте. Оставишь свой город, и твой титул останется здесь.
Надя сжала кулаки. Возразить было нечего: ее город действительно точка на карте, один из двух сотен городов-государств. Была бы она королевной с Побережья, тогда… Впрочем, она сама выбрала свою судьбу. Ей не титул нужен, а свобода. Пусть называет, как хочет, лишь бы не отказался от обещания.
– Вы отведете меня в Каст или мне искать другого проводника?
– Я дал слово – значит, отведу.
Лифт дернулся и остановился. Надя рывком открыла дверь и вышла первой.
От подножья лифтовой шахты вниз по склону уходила проселочная дорога, перерытая колесами телег. Внизу, за черными покрывалами огородов, тлела цепочка затухающих костров, дальше начинался лес. Роджер молча обогнал царевну и пошел по дороге.
– Мы пойдем по лесу? В такой темноте? – нарушила тишину Надя.
– Пойдем, – неохотно отозвался Роджер. – Чем дальше от полей, тем лучше.
После города лесная темнота показалась непроглядной. Царевна зажмурилась, пытаясь привыкнуть, подождала мгновение, но, когда открыла глаза, ничего не изменилось. Как охотник видит в таком мраке, оставалось загадкой, но он ни разу не свернул с тропы. Они все шли и шли, царевна спотыкалась о корни и расцарапала лицо ветками. Казалось, словно находишься в банке с вязкими, горькими
