а работу.
Я папу спросил тогда:
– Пап, тебя что, уволили?
Он улыбнулся.
– Не уволили, а я сам уволился. Это, – он поднял палец, – большая разница.
– Это тебя директор уволил?
– Не, директор у нас тоже ушёл.
– Как это? А кто ж тогда остался?
– Рожки да ножки…
– Почему?
– Закрыли наш проект, – он грустно усмехнулся, – а я ещё там кружку любимую забыл. Иди умывайся.
У меня как раз начались каникулы, так что теперь папу можно было заполучить в любой момент, а не только по выходным. Вечером того же дня мы решили поиграть в пиратов. Соорудили корабль из одеял и стульев. Папа взял крышки от йогуртов, пробил в них дырки и продел резинки. Получились повязки для одноглазых пиратов. Из старой маминой перчатки мы вырезали чёрную метку. И Весёлого Роджера нарисовали на флаге. После того как последний матрос поднялся на борт нашей шхуны, я, то есть капитан Чёрный Спрут, скомандовал:
– Свистать всех наверх!
И папа, то есть боцман Ржавый Джек, закричал:
– Мы сбились с курса, мой капитан! Впереди – мель.
– Лево руля!
– Есть лево руля!
– Право руля!
– Есть право руля! Справа по борту – каравелла! Это королевское судно!
– Матросы! На абордаж! Захватить трюм! Пушки – к бою!
– Нас слишком мало, капитан. А они хорошо вооружены.
– Ржавый Джек, ты жалкий трус! Как только твоя мамаша отпустила тебя в море?! Сейчас же прыгай на борт и захвати сокровища!
– Есть, капитан! Вперёд!
Битва была жаркой. Никто, кроме капитана и боцмана, не уцелел. Мы похоронили своих товарищей согласно морскому обычаю, а всех матросов короля захватили в плен. На каравелле мы обнаружили сундуки с пиастрами, драгоценными камнями и прочими нужными вещами.
Тут открылась дверь и…
– А вот и кок! Как дела на камбузе? Я так голоден, что могу съесть кита! – вскричал Ржавый Джек.
– А я – слона!
– А я – динозавра!
– А я – тысячу динозавров!
– А я – миллион!
– А я… Пап, а что больше миллиона? Трибиллион?
– И ты ещё можешь веселиться, – кисло сказал кок, то есть мама, – когда у нас такая ситуация…
Боцман снял повязку и сразу же превратился в грустного папу…
Все очень удивлялись, узнав, что мой папа – эколог. Никто из наших ни разу живого эколога не видел. Конечно, спрашивали, что именно он делает. Что делает, что делает – планету спасает! Вообще-то папа занимался защитой растений, но какая разница. Меня из-за папы уважали. Даже мусор при мне на землю не бросали: боялись, что папе скажу. А что будет теперь?
Но зато мы всё время проводили вместе. Было весело. Играли в морской бой (я у него всегда бомбил однопалубные), в настольный футбол, делали аппликации-привидения (страшные!), смотрели мультики, читали о пиратах, ходили кормить уток на речку, ели бутерброды и конфеты, прыгали на кровати, лепили роботов из пластилина, играли в супермена – да, без спасения планеты тоже не обошлось. И так каждый день!
Папа как будто был в отпуске. Но только в таком странном отпуске – без конца.
А мне ужасно не хотелось, чтобы каникулы прошли. Если бы не мама, вообще всё было бы хорошо. Мама стала жутко расстроенная, с папой только про работу и говорила. Как придёт домой, сразу же: «Ну что? Ну как? Звонил такому-то? Что он сказал? Почему из тебя всё клещами надо тянуть? Я же не могу всю семью кормить. Кому ты со своим биологическим образованием нужен? Надо что-то делать. Сына, иди к себе».
И чем ей плохо, что папа дома сидит? Не понимаю. Поесть нам всегда хватает – каша, суп, макароны, яблоки. Да я вообще одними конфетами могу питаться, они ведь дешёвые! Всё, что давно валялось сломанное, папа починил. И я ему помогал. Мы с ним полки сделали – под мамины горшки с цветами. Она давно такие хотела. Кран починили, который капал, приклеили обои в коридоре, крючки для сумок повесили, я сам один прибивал. Два гвоздя погнул.
Папа сказал, что маме теперь не до нас и что надо быть мужчинами. Мужчины сами стирают свои трусы и носки. Я постирал, а мама даже не заметила.
Самое плохое, что они ругаться стали. Вот этого я вообще не понимаю. Я когда женюсь, никогда так не буду. Ходят надутые, хмурые, а я их должен мирить. Мама потом меня обнимает, целует и прощения просит,
