Неужели вы думаете, что я не знаю? Я проживу только полгода, ничто не спасет меня.
– Какой вздор! Поездка по морю поправит ваше здоровье. Вернемся в гостиную.
Улучив удобную минуту, Дач шепнул Бесси Стодвик, что ее брат в унылом расположении духа. Таким образом он отвлек ее от кубинца и сделал Джона счастливым, когда сестра вернулась к нему.
Глаза кубинца сверкнули. Он перестал петь, и шепнул что-то Эстере.
В это время Паркли отозвал Дача в угол и сказал ему:
– Послушайте, сюда не смотрит никто, кубинец начинает новую арию… Вы, Дач, не рассердитесь на то, что я вам скажу?
– Что за нелепость!
– Я, знаете, ваш старый испытанный друг; я не способен сказать слово оскорбительное для вас и люблю вашу жену, как отец.
– И Эстера любит и уважает вас, мистер Паркли.
– Да, да, я знаю. Вот почему это так тревожит меня.
– Я не понимаю вас, мистер Паркли, – с беспокойством сказал Дач.
– Я боялся говорить с вами, но должен вам сказать, Поф. Я опасаюсь, что сделал ошибку, попросив вас пригласить сюда кубинца. Я теперь приглашу его к себе.
– Я прошу вас не делать этого, мистер Паркди, – сказал Дач с жаром, и лицо его вспыхнуло от досады. – Я понимаю, что вы хотите сказать, сэр, и могу уверить вас, что ваши подозрения несправедливы.
– Очень рад слышать это, Поф, право очень рад. Не сердитесь на меня, мой милый, я становлюсь стар и, должно быть, поглупел. Не обращайте же внимания на то, что я сказал.
После этого Дачу Пофу трудно было сохранять при гостях веселый вид, но он очень старался, хотя ему было очень прискорбно, что и другие позволили себе такие фантазия, какие он старался отогнать от себя. Поэтому он был очеь рад, когда гости разъехались. Но даже и тогда он не был избавлен от новой раны, потому что когда он вел Бесси Стодвик к экипажу, она ему сказала:
– Дач, я очень старалась сегодня полюбить вашу жену. Надеюсь, что вы всегда будете очень счастливы.
– Благодарю вас, Бесси, благодарю! – сказал Дач с жаром. – Я уверен, что вы желаете мне это от чистого сердца.
– Это правда, – шепнула она, – и вот почему я вам скажу, что мне не нравится ваш новый друг, иностранец. Он вероломен, я в этом уверена. Прощайте.
– Прощайте! – повторил Дач, и против его воли целый поток неприятных фантазий снова захватил его.
– Все видят и считают меня слепым, – застонал он, прислонившись к калитке, пока вдали замирал стук уезжавших экипажей. – Стало быть, мои фантазии были для меня предостережением, которому я не хотел внимать. Эстера, Эстера, моя возлюбленная! – шептал он, прижимая руки ко лбу. – О Боже, чтобы я мог дойти до этого!
Несколько минут стоял он у калитки в оцепенении, но потом опомнился, сжал руки и пробормотал сквозь зубы:
– Не хочу этому верить! Она не может обманывать меня…
Он вошел в комнату, совершенно спокойный на вид, и увидел Эстеру,
