пенсне на кончик носа. Это пенсне, а также строгая прическа, шляпка, деловой костюм и портфель вкупе с соответствующим макияжем делали меня много старше моих лет. – Однако я хотела бы поговорить с вами, нэсс.
– Со мной? – удивился он. – Может, с управляющим? Хозяин-то уехал…
– Нет-нет, с ними – позже. Сперва – именно с вами. Надеюсь, вам не попадет, если вы отлучитесь на несколько минут? Вернее даже, не отлучитесь, а войдете внутрь и впустите меня?
– Но… не положено…
– Нэсс, – твердо сказала я, и свернутая банкнота перекочевала из моей руки в его карман, – поймите меня правильно. Убитой девушкой интересовалась одна… хм… особа. И эта особа прекрасно осознает, что полиция спустит дело на тормозах, тогда как хотелось бы достичь полной ясности. Так понятнее?
– А, так вы из частных!.. – радостно начал он, но осекся, когда я грозно шикнула, и продолжил, понизив голос: – Частных сыщиков? Так бы сразу и сказали…
– Я всего лишь помогаю шефу собирать информацию, – пояснила я. – Неужто вы полагаете, будто женщина может быть сыщиком?
– Да по нынешним временам чего только не бывает… – почесал швейцар в затылке. – Ну, стало быть, что вы хотели-то?
– Войти и осмотреть место преступления, – напомнила я. – И задать вам несколько вопросов, правдивые ответы на которые будут в должной мере вознаграждены. Я понимаю, что не обо всех перипетиях закулисной жизни девушки и персонал готовы поведать полиции, но мой наниматель гарантирует конфиденциальность. Его интересует только убийца.
– Так это… девушки репетируют.
– Не страшно, с ними все равно будет разговаривать другой сотрудник. Вряд ли они проникнутся симпатией ко мне!
– Это уж точно, – невольно ухмыльнулся швейцар и пригладил пышные усы, – уж больно вы на классную даму похожи, нэсс, не в обиду будет сказано.
– Вот именно, – серьезно сказала я. – Поэтому меня отправляют к людям солидным, серьезным и наблюдательным, вроде вас, а не к юным вертихвосткам: к ним нужен совсем иной подход, и на то у нас есть подходящие сотрудники.
Да уж, если Виалисс не сумеет разговорить «цыпочек», придется сдать его в утиль!
– Идемте, – он отворил дверь, – я изнутри закрою. Небось, никто важный не явится, а явится, так позвонит.
Сейчас в театре было пустынно и очень… тоскливо, что ли? И не в убийстве дело, хотя, конечно, и оно наложило свой отпечаток на атмосферу этого места. Просто сейчас, когда не сияли люстры, не звучала музыка, не было слышно гула голосов и смеха, не сновали туда-сюда расторопные официанты, театр напоминал старую шарманку. Когда придет время, ручка повернется, снова задвигаются фигуры, зажгутся огни, раздастся привычный мотив, но пока…
Я поймала себя на том, что по неистребимой привычке быстро записываю впечатления в блокнот. Впрочем, неважно, вряд ли швейцар обучен стенографии.
– Итак, нэсс…
– Лиден.
– Нэсс Лиден, – кивнула
