кроватью и бросает томный взгляд на мускулистое тело. Халат соскальзывает с белых точеных плеч. Она запрыгивает на кровать, садится мужчине на бедра, сжимая их коленями, и наклоняется вперед, упираясь руками в живот.
– Ты пришла… – шепчет мужчина и открывает глаза.
– Луна в полной силе, – отвечает ему женщина. – Сегодня моя ночь.
– Твоя, любимая…
Женщина тянется к его губам за поцелуем, оглаживает плечи, сладко вздыхает и выгибает спину. Но мужчина лежит неподвижно, не делает попыток приласкать женщину.
– Что ты чувствуешь, дорогой?
– Как обычно, ничего, любимая… Только горечь от того, что не могу к тебе прикоснуться. Зачем все это, Айри?
– Я прихожу, потому что ты хочешь этого.
– Ты права, я все еще не могу тебя отпустить…
По щеке мужчины скатывается слеза. Женщина ложится рядом, обнимая мужчину.
– Она уже близко.
– Кто близко?
– Она… Та, что подарит мне покой.
– Я измучил тебя, Айри…
– Ты измучил себя, любимый. Но она уже близко…
– Это чушь. Ты единственная в моем сердце.
– Конечно.
Женщина целует мужчину и замолкает.
Летние ночи короткие. С первым лучом зари женщина исчезает, медленно растворяясь вместе с серыми утренними сумерками.
Часть первая
«Три сестры»
Глава 1
«Осиное гнездо»
– Лиса-а-а! Ли-и-ис! Василиса-а-а!
Истошный крик Ярославы ворвался в уютную кухню через распахнутое окно. Василиса поспешно отставила миску с ягодами, которые перебирала для варенья, вытерла руки и выбежала на крыльцо. Ярослава неслась через лужайку к дому, высоко подобрав юбки.
«Опять ведет себя, как мальчишка! – с досадой подумала Василиса. – И опять что-то натворила!»
– Лисочка, милая, я не хотела-а-а… – Ярослава крепко обняла сестру, пряча пылающее лицо.
– Что тут… – на шум выглянула служанка, но Василиса махнула ей рукой, мол, сами разберемся, и та скрылась в доме.
– Яруся, милая, на кого ты похожа? – мягко упрекнула старшая сестра младшую. – Ведь тебе уже не десять лет, пора вести себя, как барышня.
Та лишь горестно всхлипнула в ответ.
– Так что случилось?
Василиса успокаивающе погладила Ярославу по золотистым волосам. Конечно же, косы растрепались, ленты потерялись. Яра посмотрела на нее виновато и жалобно. В незабудковых глазах блестели слезы, на круглых щечках горел лихорадочный румянец, пухлые губы дрожали. Похоже, на этот раз Яра не притворялась, чтобы разжалобить Василису и избежать справедливого выговора, а была напугана по-настоящему. Вот только чем?
– Яра, немедленно рассказывай, что случилось, – строго велела Василиса.
– Я… была в саду… в том самом… – она все же не выдержала и расплакалась.
– В каком саду? В каком «том самом»? – не поняла Василиса. – Яра! – она схватила сестру за плечи и хорошенько тряхнула. – Быстро говори!
– У соседа-а-а… – проревела Яра. – У колдуна-а-а…
Василиса с трудом удержалась, чтобы не отвесить сестре полновесный подзатыльник.
– Яра, ты совсем рехнулась? – прошипела она, схватив ее за руку. – Ну-ка, пойдем.
Для начала она отвела ее в умывальню, потом помогла переодеться. Подол у нового муслинового платья испорчен – мало того, что испачкан в зелени, так еще и порван.
– Ты хоть понимаешь, что больше некому тебя баловать? – сердито ворчала Василиса, прикидывая в уме, нельзя ли все же починить платье. – Где я тебе деньги на новый гардероб возьму? У Анатолия?
– Злая ты. – Яра обиженно выпятила нижнюю губу. – Вот уеду жить к Майе, она мне купит новых платьев.
Василиса лишь закатила глаза: Ярослава безнадежна. В свои восемнадцать она оставалась глупенькой, как ребенок. Оно и понятно – отец ее баловал, называл «куколкой», позволял то, за что нещадно карал старших детей. Яра пользовалась его покровительством и выросла эгоистичной, ленивой и взбалмошной девицей. Иногда Василисе казалось, что она не глупа, а просто притворяется, потому что так ей удобнее, но вывести сестру на чистую воду не удавалось.
Вот и сейчас рассказ Яры был похож на лепет неразумного ребенка. Гуляла с Сонечкой, подружкой с соседней дачи, поссорилась с ней,
