надо тебе маршрутка. Мой помощник тебя увезет.
– Тот капитан в вашем кабинете?
– Да. Его зовут Андрей. И вот что, чуть не забыл. С тобой будут работать еще двое моих людей, ты их, наверное, не знаешь. Они там уже месяц работают. Встретитесь, выяснишь обстановку, прикинешь, что к чему, ну, в общем, не мне тебя учить.
– А как я их узнаю?
– Никак. Они тебя узнают. У меня будет маленькая просьба. Один из них, его зовут Иван, он – «перворазник». Молодой, понимаешь? Присмотри там за ним, если сможешь. Доберешься до места – отзвонись.
– О чем разговор, Эдуард Тигранович. Сделаем.
– Спортивный костюм есть?
– Обижаете…
– Переоденься. Ни к чему звездами светить – один поедешь.
Мы обнялись на прощание, и Багратион ушел к себе. Я остался один.
Вот так новости! Мало того, что со мной еще кто-то будет работать, и это в том пиковом случае, если я попаду в эту «гоп-компанию», так еще и присматривать там за каким-то младенцем надо. Это далеко не новая история с «перворазниками» в конце кампании. Ветеранские «корочки» никому бы не помешали. Я даже слышал, что в высоких штабах существует некая очередность в чеченскую командировку. В результате вполне мирный офицер тыловых служб, посетив штаб группировки на месяц-два, обретал те самые заветные «корочки» и становился полноправным участником боевых действий, и даже уезжал домой с какой-нибудь «железкой» на груди. Но офицер разведки – это далеко не начальник кочегарки и горный рейд это не санинспекция в банно-прачечный комбинат. Какого черта Багратиону понадобилось отсылать это «молодое мясо» в «выездное» подразделение?
Вышел тот самый Андрей. Он был слегка пухленький, невысокого роста, с наметившейся залысиной на высоком лбу. И, как оказалось, с юморком.
– Ну что, на войну? – весело спросил он.
– На войну. Только орать на всю округу не надо, – не очень-то дружелюбно буркнул я.
– Айда, машина с той стороны, – помахивая ключами, кивнул он куда-то не определенно головой.
«На войну… – недовольно ворчал я про себя, поспевая за Андреем – Ты хоть знаешь, с чем «это едят»? «На войну…»… Ты бы со своим животиком через двадцать минут помер бы в горах на марше! И тащили бы тебя на себе мои пацаны…».
У меня было прескверное настроение. Всегда, когда уезжаешь «туда», настроение из рук вон. И Андрей еще этот со своими шуточками. Разговаривать не хотелось. Я сидел в его ухоженной «десятке» на переднем сидении и смотрел в окно. Надо было сесть на заднее. Андрей то и дело пытался развеселить меня, рассказывал какие-то истории, анекдоты. Наверное, в его понимании, я «уходил за линию фронта» – не меньше. А жизнь большого мегаполиса в двух шагах за окном била фонтаном, весна «жарила» вовсю. Девчонки «пораздевались», скинули с себя зимние «шкуры», обнажили заманчивые телеса. По тротуарам, вдоль чисто вымытых витрин супермаркетов, салонов и кафе плыли их легкие фигурки. И они, ловя на себе восхищенные мужские взгляды, только тешили свое самолюбие, покачивали бедрами и плыли дальше, усмехаясь весеннему солнцу и самим
