до революции являлось домовой церковью, тогда как все здание до своего советского прошлого – богадельней.
Густобородый преподаватель долго слушал Глеба, бесшумно жуя губами, словно лошадь. Потом снял очки и положил их перед собой.
– Достаточно, – заключил он и долго и кругло рисовал в зачетке Глеба «отлично».
Довольный Глеб вышел из кабинета. Минут десять подождал Корнеева, которому история тоже не могла причинить неприятностей.
– Отметим? – засуетился Корнеев, доставая из заднего кармана весомую купюру.
– Все сдадим и отметим, – оборвал его радость Гончаренко.
– Да по пиву… – не понял приятеля Слава и даже замер, не донеся купюру обратно в карман.
– Нет. Я не буду, – жестко отрезал Глеб и пошел к выходу.
Он чувствовал, что переиграл. Переборщил. Отрезал чересчур резко. Корнеев ведь не предлагал ему банкета, да еще и за его, Глеба, деньги. Элементарно предложил выпить пива.
Если бы Глеб получил три, он бы согласился. Если четыре – подумал бы. Но здесь на карту было поставлено самоощущение. Психология победителя.
Глеб удалялся, и удивленный Слава не бросился его догонять.
Глеб отдалялся от Корнеева.
«Слабого – подтолкни».
Корнееву только-только исполнилось восемнадцать.
Через неделю, перед последним экзаменом, Глеб не раз ловил себя на мысли, что не входящая в его планы тройка сейчас пугает его больше, чем, наверное, отчисление из института полгода назад. Тогда это было естественным. Сейчас он делал все для того, чтобы тройки не случилось.
Математика опять оказалась последней, и поэтому до конца сессии вся группа находилась в напряжении. Исключая, может быть, двух-трех отличников и стайки безнадежных, которым было вообще все равно.
В зачетке Глеба к «отлично» по истории присоседились две вполне объемные, отвечающие требованиям Глеба четверки. Присовокупить к ним третью близняшку значило на полгода обеспечить себя карманными деньгами.
Глеб по-настоящему готовился.
Две или три ночи подряд он листал конспекты. Часто слюнявя указательный палец, слизал с него все отпечатки. За неимением кофе выпил пачку турецкого чая, доводя его крепость до бензиновых разводов в стакане. Даже практически не курил.
Накануне экзамена Глеб лег спать попозже. Потому что до этого ложился пораньше – в четыре и в пять утра. На этот раз – около двух ночи.
Проснулся – уверенный. Отдохнувшая голова сохранила около десятка доказательств теорем из просмотренных вчера тем. Результат более чем впечатляющий!
Когда Глеб понуро вышел из аудитории, то увидел сидевшего на подоконнике Многодеева.
– Глебыч, не сдал, что ли? – окликнул его тот.
– Да ну… тройка, – выдавил Глеб и выругался.
– Да ладно, Глебыч! Зато лето! – и приятель картинно обвел рукой оконный пейзаж,
