было понятно сразу. Другой разговор – насколько…
– Серега, мне надо подумать. И посчитать…
Серега приподнял глаза от солянки и посмотрел на Глеба с непониманием.
– Да, Глебыч, все подсчитано. Я тебе могу сказать даже примерную выручку…
– Я не об этом, – Глеб выглядел озабоченным. Потом наконец выдавил: – Посмотрим.
Ковба как-то странно охладел к Глебу. Так, словно Глеб не дал Сереге почувствовать себя благодетелем.
Он довез Глеба до общаги.
– Ну, – сказал, – думай.
Глеб почувствовал холодок.
После работы он уже не падал спать – сказались тренировки. Более того, у наркомана со странной кличкой «Ходынка», живущего на первом этаже, он взял попользоваться пятикилограммовые гантели. Ходынке они вряд ли когда-нибудь пригодятся. Каждое утро Глеб теперь, никем не видимый, наносил удары несуществующему противнику, зажав в кулаках чугунные вериги. После месяца занятий он мог с уверенностью сказать, что противнику стало прилетать уже как следует. В общем, бодрости было навалом.
Помноженная на свободное время бодрость рождала греховные помыслы. Однако дальше помыслов дело не заходило. Очень глупо было, выпив алкоголя, сидеть в баре, ожидая встречи, должной непременно закончиться интимом. Как-то даже унизительно. Надо было убедить себя в том, что его самые красивые женщины должны подождать еще немного.
Все прелести жизни – деньги, свобода и молодость – почему-то сходились клином именно на бабах! Даже вечерняя прогулка подсовывала Глебу встреченные случайно, но очень, однако, волнующие голые коленки.
Одним из способов отвлечься было думать о плохом. Плохо было то, что плохое в двадцать лет кратковременное. Да и несерьезное.
Самым плохим для Глеба было обещание, данное Ковбе.
И Глеб принялся прикидывать.
С самого начала ему стало ясно, что совмещать работу с нормальной учебой не получится. Сперва он честно пытался это сделать, но ощущение было такое, что он пытается сшить себе шубу из заячьей шкурки. Выбор оказался прост – деньги и тройки либо достойная учеба и вероятная копеечная стипендия. В этом выборе сложно было признаться. Заячья шкурка разъезжалась по швам.
В общем, работать было нельзя. Даже из уважения к потенциальным красавицам, которым осталось подождать всего ничего. Но скатываться к деньгам, которые присылала мать, было опасно во всех отношениях. Глеб уже не хотел заправленных поджаркой макарон и тушенки из сои, приправленной сухожилиями. С таким рационом гантели можно было закатить глубоко под кровать.
Должно было быть что-то третье! Должно!
Через два дня Серега встретил его, как обычно.
– Ну? – задал вопрос тот, даже не поприветствовав Глеба. Точно два дня только о Глебе и думал.
– Нет, Серега, – твердо произнес Глеб. Получилось хорошо. Никто бы и не предположил, что Глеб тренировал это «нет» перед зеркалом.
– Как хочешь, – заметно
