Михитаряныч указал глазами на электронный лист и забубнил: – Дальнейшее участие в процессе уорент-офицера второго класса Шейдаева не представляется возможным по причине повышения и перевода на службу в сорок восьмой участок первого доминиона.
Я закусил губу. На Бийрута я не обижался, его можно понять – жена, дети. Подставляться никто не хочет, тем более если повышают сразу через звездочку до уорент-офицера человека, который даже офицерские курсы не проходил. Про перевод в первый доминион, вершину цивилизации, куда по родственным визам не всех пускали, вообще молчу. Да и не были мы никогда друзьями, скорее товарищами по службе. А это ровным счетом ничего не значит, когда понимаешь, что, если не откажешься от человека, тебя утопят вместе с ним.
– Как же…
– Никаких документов, что ты выходил на службу в тот день, нет, – отрезал полкан. – И это не мы постарались, поверь. Я сразу же, как узнал, пытался тебя задним числом уволить, но не дали… Тебя будут уничтожать, Андрюха. В труху перемалывать.
– Камеры? – сделал последнюю попытку я.
Крейсер лишь отрицательно покачал головой.
Крепко они за меня взялись. С другой стороны, чего я еще хотел? Сын министра как-никак. Вот корочку диппредставителя ему сделали, а наказание за нападение на сотрудника консульства после последнего покушения в первом доминионе ужесточилось сроком до двадцати лет. Мне теперь статей нашьют, что космодесантникам аксельбанты на выпуск из академии. И я так понял, папаша-чиновник только разогревается.
– Дальше-то что, Сергей Михитарянович? Вы же не просто так меня вызвали? Оружие я уже сдал, уволить меня не уволили, но от службы отстранили. Чего ж еще?
Полкан наклонился так, что заскрипела, грозясь разойтись по швам, форма, но все-таки открыл нижний ящик шкафа, извлек прозрачную, без этикеток, полную бутылку и банку с… капустой?
– Сергей Михитарянович, откуда у вас органика?
– Ты же не думал, что все похерили? Есть еще люди в русских селеньях. Выращивают кое-что и производят для важных персон, – указал сарделечным пальцем он наверх. – Ну и мне перепадает. Вот, держи рюмки, ровняй. Да ты чего делаешь, через руку не наливают! Дай сюда.
Я с удивлением уставился на крохотные рюмки из синего стекла, наполнившиеся водкой. После глобальной катастрофы каждый из нас стал поневоле старьевщиком, собирая по кусочкам остатки разрушенного мира. Правительства всех доминионов пытались бороться, выкорчевывая возможно зараженные артефакты, а по сути обычные предметы быта, но куда им, если уж начальник сорок третьего отдела ВПС плюет на подобные запреты с высокого небоскреба…
– Будем, Андрей, – чокнулся Михитарянович, опрокинул в себя стопку и торопливо запустил пальцы в банку. Я отказываться от настоящей органики не стал, выпил и закусил. – Все, что я сейчас скажу, между нами. Этого разговора не было и не могло быть, ты меня понял?
Я кивнул.
– Мужик ты неплохой, но сам понимаешь, что теперь будет. Задавят тебя, как клопа, одно
