возмущается, когда его садят пи-пи не в лунку, а на снег. Но годы катятся намного быстрее, чем малыш по льду. Хотя с точки зрения малыша – всё как раз наоборот. Но это лишь точка зрения малыша.
И вот это уже вполне осознанный человечек, который вместе со взрослыми дёргает жирную навагу одну за другой, одну за другой да хохочет от счастья. И сам, голыми руками прикармливает рыбу горохом! А пи-пи… приходится делать всё также на снег. Ну ничё, ничё, годы и это забудут. Ведь что им, годам? Лишь бы море вовремя замерзало и кормило рыбкой уже твоих детей, маленький человечек.
Простудилась босая
Заболела я. Лежу под одеялом, кряхчу, температурю. Подходит Иван Вавилович, трогает мой лоб и многозначительно произносит:
– Ссыт, пердит, кашляет, серет – простудилась босая!
Он всех достал этой фразой, даже когда дед сляжет, то и ему то же самое поёт: «простудилась босая».
Хочу кинуть в похабника подушкой, но не могу. Дюже обидно за эти самые «ссыт, пердит…». Из последних сил кричу на него мамкиными словами:
– Не переноси с больной головы на здоровую! – а заканчиваю уже бабушкиной репликой. – Лучше бы грелку принёс, чем языком чесать!
Папа Ваня мощится и уходит. А через пять минут возвращается с кошкой Маруськой, обёрнутой в полотенце и укладывает её мне под бок:
– На, грейся, да смотри, не зарази животное, а то будете вместе ссать, пердеть кашлять и серить – мол, простудились босые!
Мой маленький кулачок высовывается из одеяла и хочет пригрозить отцу, но смягчив гнев на милость: «Что с него взять, дурака?» – всего лишь крутит пальцем у виска.
Обзывалки
– Зубчиха, беги сюда!
– Зубчиха, уходи!
– Зубчиха!
Так кликали меня ребята во дворе. Очень обидно. Достало! Иду к матери:
– Отец у нас плохой, давай его поменяем.
– На кого, доню?
– На Петрова, Иванова, Васечкина… Не знаю!
– Так-так, что там у вас с отцом случилось, рассказывай давай.
– Ничего. Дети задолбали. Зубчиха я им. Как будто у меня имени нету! Ну давай хоть на твою девичью фамилию всей семьёй перейдём.
– На Горыню что ли? Хочешь чтоб тебя змеем Горынычем звали? Ты ещё в дочки к тёте Нине Каргаполовой попросись, будешь старой Каргой. Или к Бургановым, знаешь как их Ирку дразнят: Бур-бур-бур!
Горько хмыкаю и ухожу, бурча:
– Ну и родители мне достались! А друзья у них – и того хуже.
Досенька-пиздосенька
Во Мгачах каждый родитель называл свою дочку досей или пиздосей, а сына – малой. Обычным делом были такие внутрисемейные разговоры:
– Ты глянь, что эта пиздося натворила!
– А я малого с собой на рыбалку взял.
Но однажды мне надоело быть пиздосей, и я подошла к мамаше:
– Сколько
