быхъ отъ отця своего, да спасу люди отъ супротивящихся ему поганъ, – и се ныне уязвенъ есмь отъ рабъ отца своего»192. (См. также примеры ниже: С. 48–50.)
1.3.3. Структура конфликта «жития-мартирия»
Вернемся к вопросу о структурных составляющих интересующего нас жанра. Для типологической модели жития-мартирия важен, прежде всего, определенного типа конфликт. Схематически его можно изобразить следующим образом: с одной стороны, предстает герой-христианин, будущий мученик, с другой – его антагонист, мучитель. Функции христианина – обличение язычества, защита догматов христианской веры и жертвенная смерть. Функции мучителя и его слуг, помощников, – вынесение приговора христианину и его казнь. Впервые такой конфликт возник в эпоху гонений на христиан, когда христианство еще не было принято в Римской империи в качестве официальной религии и само его исповедание являлось преступлением.
Антагонистами христианина в ранневизантийских мартириях выступают император-язычник и его наместники. Завязка конфликта традиционна: «“В царствование императора N и во время игемонства N, в епархии N приведен был человек по обвинению его в христианстве”. Центральную часть мартириев составлял допрос мученика, излагаемый в форме диалога между судьей и подсудимым. Оканчивались они приговором и сообщением о смерти мученика»193.
Жития, стоящие у истоков агиографической традиции, получили статус классических образцов данного жанрового типа, соответственно, конфликт, который они заключают в себе, – статус классического типа мученического конфликта.
В связи с изменением исторической ситуации неизбежно должны были смениться и участники конфликта – в более позднюю, византийскую, эпоху появились мартирии, описывающие мученическую смерть монахов, пострадавших от внешних врагов, мусульман194.
Необходимо отметить, что данная жанровая модель (схема) оказалась очень продуктивной для описания множества реальных исторических конфликтов в последующем. Возникнув однажды, она «оторвалась» от породившей ее эпохи, проявилась затем в средневековой литературе во множестве вариантов. Конкретное же ее содержание всегда было связано именно с исторической действительностью, с подлинными конфликтами и противоречиями того или иного времени. На русской почве она служила выражению конфликтов и противоречий русской жизни. Это хорошо видно на примере текстов борисоглебского цикла. Через схему мученического жития в них выражен типичный для Киевской Руси междоусобный конфликт. Особо следует подчеркнуть, что интересующая нас жанровая модель способна к реализации, функционированию вне жанра жития-мартирия. Например, в летописных сообщениях, различного вида повестях («воинских», «повестях о княжеских преступлениях»195 и др.), в публицистике, сочинениях старообрядцев и пр.
1.3.4. Структура жизнеописания героя-мученика
Цель автора, приступающего к жизнеописанию преподобного, –
Жития святых мучеников Бориса и Глеба… С. 11.
[Скрипиль М. О.] Житийная литература… С. 87.
Безобразов П. Византийские сказания.
(См. также о мучениках после падения Византии: Соловьев П. Христианские мученики, пострадавшие на Востоке со времени завоевания Константинополя. СПб., 1862.)
Данный тип повестей выделен в древнерусской литературе Д. С. Лихачевым. (См.: Лиха-чев Д. С. Русские летописи и их культурно-историческое значение. М.-Л., 1947. С. 215–247.)
