подвиге князя (Лп.): «Се есть новый Костянтинъ великого Рима, иже крестивъся сам и люди своя: тако и сь створи подобно ему»202. Ср. в Ск.: «Святыимь крьщениемь вьсю просвети сию землю Русьску»203.
В старшей, Пространной, редакции «Повести о Михаиле Тверском» сообщается, что «блаженный, приснопамятный и боголюбивый великий князь Михайло» не только имел в роду «блаженного» предка, мученика, великого князя Ярослава Всеволодовича, погибшего от рук татар, но и рожден от «святой» матери, великой княгини Ксении204. Она почиталась в Твери без официальной канонизации в качестве местной святой205.
Следующие мотивы в биографии мученика также имеют свою параллель в жизнеописании преподобного. Будущий страдалец за веру с детских лет проявляет любовь к Богу, интерес к христианскому учению, грамоте, книжности. В Чт. автор пишет о старшем из братьев, Борисе: «Взимаше бо книгы и чтяше, бяше бо и грамоте научен». Естественно, что тот, кому предстоит испытать мученический подвиг, читает прежде всего «жития и мучения святыхъ». Младший, еще не обученный грамоте, Глеб, «седя и не отлучашеся отъ блаженаго Бориса, но с нимъ день и нощь послушаше его»206. Об Андрее Боголюбском сказано: «Сыи благоверныи и христолюбивые князь Андреи от млады верьсты Христа возлюбивъ и Пречистую Его Матерь»207. Ксения, мать Михаила Тверского, научила сына «святым книгам и всякой премудрости»208.
Все последующие мотивы (кроме описания чудес) выражают специфику именно жизнеописания мученика. Первый из них – мотив желания мученической смерти, приготовления к ней, непротивления. Герой сознательно хочет пролить кровь за христиан, пострадать за веру, принять мученический венец.
Возможны два варианта реализации названного мотива в композиции жития.
В первом случае сначала в сюжете появляется противник христианской веры, русских святынь, который в дальнейшем должен исполнить функцию мучителя. Наличие такого героя (или героев) уже предполагает завязку конфликта и последующее появление его антагониста, героя-мученика. (Герой-мучитель в таком случае чаще всего – внешний враг, он характерен не только для житийных текстов, но и для исторических, «воинских повестей».)
Рассмотрим примеры с таким вариантом построения композиции.
В «Сказании об убиении в Орде князя Михаила Черниговского…» изначально речь идет о внешних врагах, коими являются «поганые татары» и хан Батый. Рассказывается о завоевании Русской земли и установлении обычая ездить русским на поклон к хану в Орду. Прибывшие должны были пройти «сквозе огнь и поклонитися кусту и идолом». Для христианина согласие совершить языческий обряд было равносильно отречению от собственной веры и приобщению к вере поганых. Экспозиция конфликта налицо, далее неизбежно появление персонажа-мученика. Михаил Черниговский предстает как герой, которому «посла Богъ благодать и даръ Святаго Духа на нь и вложи ему въ сердце ехати
ПВЛ. С. 146.
Сказание о Борисе и Глебе. С. 278; ср. в Чт.: Жития святых мучеников Бориса и Глеба… С. 4, 5.
[Охотникова В. И.] Пространная редакция Повести о Михаиле Тверском. С. 18.
Кучкин В. А. Повести о Михаиле Тверском. М., 1974. С. 166.
Жития святых мучеников Бориса и Глеба… С. 5.
Повесть об убиении Андрея Боголюбского. С. 324.
[Охотникова В. И.] Пространная редакция Повести о Михаиле Тверском. С. 18.
