через узкую щель открывался вид на угол «Детского мира». Окно задраено тяжелым жалюзи, но заместитель начальника следственной службы УФСБ генерал Владимир Иванович Федюков любил наблюдать за живой жизнью, потому что удавалось это редко.
Сергей подошел к столу и аккуратно положил тяжелую картонную папку. На темном сукне стоял ноутбук, графин с водой и семейное фото. Больше ничего: как старый, так и новый начальник не любили беспорядка. Однако прежний хозяин этого кабинета не интересовался старыми делами.
– По этому делу все данные здесь, электронных версий нет, – как будто оправдываясь, сказал опер, косясь на компьютер.
– Я знаю, капитан. – Начальник закрыл щель в жалюзи, поставил на подоконник пластиковую бутылку с водой, и сел за стол. – Поэтому я и поручил это дело тебе.
– Особая секретность? – В глазах Сергея мелькнула искорка служебного рвения.
Владимир Иванович посмотрел на подчиненного и одобрительно кивнул. Развязал тесемки папки, полистал материалы.
– Никакой секретности. Это не тайное общество, а общественная организация, даже сайт есть. Христианская секта. Противоправной деятельности не ведет, в наше поле зрения не попадала. – Он вытащил фотографию мужчины лет тридцати. – Меня интересует некий Анж Нунтис.
– Латиноамериканец? – спросил капитан, скользнув взглядом по фото.
– Нет, русский. «Анж» – сокращение от «Ангел». Так считает Общество.
– В смысле Божий ангел?!
– Да. Кто бы он ни был, его деятельность, а особенно передвижения, интересны.
– Политика?
– Нет, насколько известно, власть его интересует в последнюю очередь. Он занят добрыми делами. – Федюков поднял взгляд на Ковалева и, не дожидаясь очередного уточняющего вопроса, пояснил: – Выполняет желания. Ритуалы, контракты.
– А, религия. Нужно установить за ним наблюдение?
– Да… То есть, нет. – Начальник вернулся к окну, выглянул в щель на улицу. – Этот… ангел иногда влипает в странные истории. Следите, чтобы его нигде не задерживали.
– Не понял? – удивился капитан.
– В общем, присматривайте за ним, но не чините препятствий. Понятно?
– Так точно!
– Он часто меняет внешность, причем без всякого грима. Мутация что ли такая, не знаю. А еще бывает, исчезает на несколько дней.
– Улетает на небеса?
Владимир Иванович вздрогнул, закрыл щель и вернулся к столу.
– Может, и на небеса. Но чаще всего за границу.
– Так это же наш кадр! – улыбнулся подчиненный.
– Нет, в контактах с иностранными агентами не замечен, – возразил начальник. – Но держать под контролем любую подобную… мистику мы обязаны. Можете идти.
– Есть!
Капитан вышел из кабинета.
Федюков вытащил из папки пожелтевшую фотографию: двое молодых мужчин, обедающие в советской столовой. К фото прикреплена бирка с надписью на печатной машинке: «Встреча гр. Анжа Нунтиса и лейтенанта МВД Федюкова В.И. по поводу спасения Федюковой А.В. Дата, время, должность и фамилия оперативника». Генерал отложил фото в сторону, присоединил к нему листы, исписанные авторучкой. Встал, аккуратно загрузил всю пачку в шредер рядом со столом. Когда последняя полоска бумаги упала в корзину, выключил агрегат и вернулся на рабочее место.
Из-за тряски шредера фото, стоящее на столе, упало. Генерал аккуратно поставил его на место, чтобы всегда видеть улыбающуюся дочь с мужем и сыном.
Честь за жизнь
Ночной клуб начал заполняться после десяти часов вечера. Ранее в нем делать нечего, разве что выпить чашку кофе по цене приличного обеда в забегаловке напротив. Ночью же сюда слеталась дорогая публика для шикарного отдыха, знакомств и просмотра недурной шоу-программы.
Певица Настя выступала после полуночи. Перед ней на разогреве отбарабанил попсу малоизвестный коллектив, да несколько девушек в блестящих серебристых платьях попытались что-то изобразить на шесте. Она не была гвоздем программы, но немалая часть публики ценила ее песни. Хотя скорее яркую внешность, которая приносила ей больше проблем, чем счастья. Липкие взгляды преследовали женщину всюду.
Платье из зеленого бархата-стрейч подчеркивало ее безупречную фигуру, не создавая складок при любых движениях. Пара сережек с зелеными стразами – больше никаких украшений. Артистка вздохнула, машинально поправила красную шерстяную нитку на левой руке и шагнула на сцену.
Настя исполняла песни собственного сочинения, других поэтов, но никогда попсу. Ее репертуар состоял
