же в эфире!
– Ха. В эфире, но не в эфире.
– Яков Семёнович?
– Юмор. Эфир и эфир – препарат такой…
– Итак, у нас в гостях был борец с молодёжной распущенностью, один из самых выдающихся людей нашего времени, министр внутренних дел, здравоохранения и культуры в одном лице – Яков Семёнович Гадес. И хочу заметить – первый кандидат на пост президента!
– И последний, – добавил Яков Семёнович.
Я так внимательно слушал, что сложился почти пополам, клонясь головой к радио. Едва передача закончилась, я отстранился от него и обнаружил, что нет ни Игоря, ни Никиты, лишь два стакана с рубиновым лунным светом на столе. Луна дрожала на прежнем месте, и меня это встревожило. Уж за это время она должна была либо упасть, либо подняться высоко над гребнем крыши. Злой глаз Аида следил за мной из-за туч, и мне стало страшно. Подул ветер, невидимая берёза вблизи зашептала: “Лена, Лена, Ксюша, Яна…”
Заросли хрена за спиной мощно всколыхнулись и затихли. Я подумал, что Игорь с Никитой хотят напугать меня, поднялся и направился туда, откуда донёсся шум. С каждым моим шагом тьма впереди сгущалась, а листья хрена приобретали всё более ядовитый оттенок. Приблизившись, я увидел в лопухах женскую фигуру.
– Маша? – удивился я. – А ты что здесь делаешь?
Она не ответила, а осталась стоять вполоборота ко мне, как-то скорбно и отчуждённо, склонив голову на плечо. Я вздрогнул и почувствовал, как по спине поползли мурашки, а волосы на голове зашевелились. Перед глазами вспыхнуло видение – ободранная стена в комнатке на втором этаже и крюк в потолке с куском верёвки.
– Прекрати, – вдруг прошептала она.
Я словно окаменел, не в силах сдвинуться с места.
– Прекрати, – повторила она, и я упал в обморок.
Странный сон овладел мной, стоило мне свалиться в траву. Мне привиделось, что я гуляю по просеке перед нашим садом. В гнетущей тьме мне было неуютно и страшно, ни одного окна не светилось в округе. Беззвучный дождь лил с серого неба, размывая меня на ручейки. Я добрел до перекрёстка четырёх дорог и столкнулся с Наташей.
– Я ищу тебя, – сказала она. – Мне нужны твои очки.
От её просьбы стало жутко, и хотя я не понял, какие такие очки она хочет, решил про себя, что не дам их:
– Хорошо, но позже, с собой их у меня нет.
Наташа согласилась и забежала в какой-то дом. Тут же там загорелись огни, послышались смех и крики. А я испытал облегчение, что она ушла. Едва она исчезла, улица вспыхнула фонарями, появились машины и люди, и мне полегчало. Вдруг из дома, где исчезла моя подружка, раздался крик:
– Наташа! Наташа! – и тотчас фонари погасли, и всё окутало мраком.
Ужас сковал меня. Я сразу понял, что означает “Наташа”. Шайтана. Я проснулся и закричал прямо на бьющее в лицо солнце.
Первый поцелуй
– Что с тобой? – спросил Никита. Он лежал на соседней кровати, как всегда, закинув ногу на ногу и подложив одну руку под голову, а другой небрежно
