style="font-size:15px;"> – Какой ты инфантильный. И сентиментальный. Тьфу. Непонятные сопли.
Чтобы исправить положение, я тут же рассмеялся по-идиотски и стал рассказывать что-то смешное.
– Ох, – вздохнула она, остановившись, как будто собираясь идти домой,– прекрати, Мирослав! Когда же ты повзрослеешь! Прекрати.
Я не знал, чем угодить ей, и просто смотрел на неё со смущённой полуулыбкой.
Она рассмеялась, снова взяла меня под руку и повлекла дальше. Мы пришли на старое место – лавочку над обрывом с видом на реку, где золотились в блестящих водах черные лебеди и грустно пробивались сквозь сплетения берёз солнечные лучи. Усевшись и сложив ручки на коленях, Наташа обратила ясные глаза на меня, как будто ожидая чего-то. Я хмыкнул и, глядя в другую сторону, обнял её, а потом потянулся к сочным губам за поцелуем.
– Не так, Мирослав, всё не так. Ты как школьник. Ну что мне делать с тобой? – и она отстранилась. – Когда же ты станешь взрослым, настоящим мужчиной?
Я громко хлюпнул носом и затих.
– Ну ладно, – сказала она. – Ты хоть понимаешь, о чём я?
– Нет.
– Хорошо. То есть плохо. Я объясню. Ты и твои друзья ну прямо как маленькие идиоты. Вы не хотите взрослеть, заниматься серьёзными вещами, ну… Просто думать о будущем!
– В смысле? – переспросил я, имитируя манеру брата.
– Ох, Мирослав. Ты живёшь одним днём. Нужно вести здоровый образ жизни, работать, заниматься спортом, встречаться с любимой девушкой, водить её в кино, по ресторанам, потом сделать ей предложение, завести ребёнка в конце концов!
– Ммм… – ответил я.
– Ладно. Обещай хорошо подумать над этим. Иначе мы не сможем общаться. Пойдём к тебе, угостишь меня чаем.
По дороге я написал брату смс, чтобы он сделал чай. Когда мы пришли, чай, к моему удивлению, был готов и даже чашки стояли на столе. В молчании мы сделали несколько глотков.
Никита лёг на скамейку, как будто был совершенно один, и закурил, глядя в небо. Майка на его животе задралась, обнажив пупок. Наташа смотрела на него то ли с недоумением, то ли с интересом. Я не знал, чем всё это закончится, слов у меня не было, лишь нарастало незнакомое прежде болезненное чувство ревности. Обстановку разрядила Маша, вдруг всплыв над сиренью и пристально взглянув на Наташу:
– А можно к вам?
Я пригласил её к столу, Никита слабо кивнул.
– Ну что сидим, молчим, – сказала Маша. – Давайте радио послушаем.
Я включил радио, и очень удачно: как раз звучала замечательная песня Гномма “В Реймс” с приятной инструментальной музыкой. Это были красивые стихи о том, как он куда-то улетает, и она тоже, но позже, и вот всё будет продолжаться здесь же, но уже без них. В общем, как почти всё в творчестве Гнома – непонятно, но наполнено чудесной атмосферой и настроением.
– Ой, ну что это? – скривилась Наташа, обращаясь за поддержкой к Маше. –
