кто бывал там, начнет расспрашивать, что да как, да живет ли еще на некой улице такой-то оружейник… Можно отмолчаться или отговориться незнанием, конечно, но у нас не любят слишком уж скрытных людей, должно быть, думают, что они что-то скрывают, а так и до мыслей о беглом преступнике рукой подать! Еще можно заявить, что Ксенос дал обет и потому не рассказывает о себе, но что за обет, в чем он состоит? Какому богу или богине дан? Почему? Слишком много деталей, слишком сложно… Разве что заявить, будто он обеспамятел после удара, в самом деле, но это лучше приберечь до времени.
Я думала долго, уже начало смеркаться, а темнеет у нас быстро. Пора было возвращаться – успею еще поразмышлять. Вот выставить бы аргонавтов, а то наскучили мне эти шумные пиры…
Отец же, казалось мне, забавляется, глядя на бесплодные попытки Ясона победить нашего дракона. Я-то знала, как это сделать, но разве станешь подсказывать чужому человеку, куда ударить старого домашнего любимца, хоть собаку, хоть дракона, чтобы убить наверняка? И тут меня осенило.
– Дай-ка твою свирель, – попросила я. Ксенос протянул мне ее, и руки наши соприкоснулись.
Это было как удар молнии. Нет, я и прежде дотрагивалась до него, когда меняла повязки, но сейчас меня почему-то охватила дрожь.
– Ты что-то вспомнил? – спросила я негромко. Ксенос смотрел на меня в упор.
– Не вспомнил, – ответил он. – Но, кажется, почувствовал. А ты, царевна?
– Мне-то о чем вспоминать, подумай сам! Но… – я прикусила губу, – я не откажусь узнать, каково быть с мужчиной. Сплетни в гинекее – это не то…
– Выходит, оба мы равно неопытны, – сказал он. – Что хорошего может из этого выйти?
– Не знаю, но кто мешает попробовать? – спросила я и скинула плащ. – Может быть, и ничего, а может…
Я не думала в ту минуту, что творю: собираюсь возлечь с неизвестным мужчиной, не человеком вовсе, если уж на то пошло. Меня будто подхватила морская волна и на гребне ее уже не было места мыслям о земном. Я, правда, успела еще подумать, что зачать не зачну, знаю я разные травы, а будущего мужа обмануть ничего не стоит с моими-то умениями… И вот после этого волна обрушилась на берег – Ксенонс, похоже, вспомнил позабытое, и если б он не закрывал мне рот поцелуями, я кричала бы на весь лес: сперва от боли, потом от наслаждения. И я была права – с его чудовищной силой он мог бы взять меня и раньше, если бы захотел, да только к крепким мускулам прилагался разум и понятие о том, что мужчине делать не пристало…
Ну а раз уж пошла на это сама, так не жалуйся! Я и не думала жаловаться, хотя у меня болело все тело после жарких объятий. Как-то я стану еще прятать синяки… Впрочем, есть у меня снадобья и от этого, к утру все пройдет. Если, конечно, я уйду отсюда до утра.
В глазах Ксеноса отражался лунный свет, пробивавшийся сквозь листву.
– Что теперь будет с нами, царевна? – тихо спросил он. В руках его было тепло и покойно. – Обо мне нет речи, я никто, даже имя дала мне ты, но что станется
