знаю́.
© Агуш Лекс, 2019
ISBN 978-5-4496-2800-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Первый снег
Мне так удобны малые тревоги:
и моросящий дождика привет,
и в хлябь степи ушедшие дороги,
и грязь, отягощающая ноги,
и паутиной отражённый свет.
Листва, едва шуршащая в беседе
и древний шёпот капель без конца
смывают тишину в твоём ответе,
как в облаках черты смывает ветер
невыносимо милого лица.
Мне так легко, пленительно – спокойно,
так странно, что как будто не чужой
среди берёзок – в реверансе стройном —
багряном, золотом, благопристойном;
лишь птичий крик прощанием невольным
зовёт тянущей, плачущей струной.
Бессмысленно искать, что значит «дружба»,
Слова великих не помогут тут.
Скажи, если тебе чего-то тебе нужно,
Приду, когда другие не придут.
Я, видимо, не тех люблю,
не так я, видимо, настроен —
от счастья что-то не пою,
в печали лишь о счастье вою.
Туманом брошена. Росу —
она холодная такая —
в ладони я к груди несу
и ею сердце остужаю.
и чем тоскливее мотив,
тем он нежнее почему-то:
всё как у всех: частично жив,
частично – мёртв уже минуту.
Запускали ребята змея,
он летел, а за ним их – стая.
Все бежали, кричали, веря,
что с ним вместе они летают.
Запускали воздушного змея —
в небесах он висел, парящий,
из бумаги сделан и клея,
а летает – как настоящий!
Что игрушка… сказать несмело —
промолчал даже честный кто-то!
Да какое, в принципе, дело,
есть же счастье и чувство полёта!
Диалог воображаемых героев
в пустой комнате моей головы:
– Ничего, если я сыграю?
– Ну, сыграй, если очень надо.
– Как обычно, ты сядешь с краю,
ближе к выходу? ближе к аду?
– Ну, сыграй, поменяй, попробуй,
мне одну печаль на другую…
– Ты жестокая!
– Ты суровый!
– Я играю?
– А я танцую!
Л.
Мне некогда. Уходишь – уходи.
Я не гоню, но дверь закрой, пожалуй.
Не знаю, что найдешь ты впереди,
но что-нибудь найти тебе желаю.
Пусть я «козёл», «моральный деградат»,
хоть как зови. И уходи «fare presto»;
в тебе теперь есть собственный талант,
раз говоришь, что нам с тобою тесно.
Я рад, что это всё сказала ты.
Я не могу, не мог все наши двадцать.
Я вижу, что твои глаза пусты,
и об любовь не стану спотыкаться.
Всё наше – прошлое. Мы разные, прости,
ласкай своё разбитое корыто.
Мне некогда. Уходишь – уходи!
Не возвращайся. Некуда. Закрыто.
Чудаковатые танцы
на глади озера – в сланцах.
Танцует – значит, так надо, —
и ни к чему не придраться!
А может, справку оформим?
И запретим целоваться
тому, кто в глянцевых сланцах
танцует в озере танцы?
Чтоб только если за двадцать,
и чтоб воды не касаться,
о звёзды не спотыкаться,
и в небе не отражаться!
Иначе эти поганцы…
Без разрешений инстанций
вдруг возомнят, что посланцы
каких-то высших субстанций…
и нам
