2873-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1 – но это не начало
– А, – махнула рукой Алиса Селезнева беспечно, – она потащила меня к психиатру, как дура, когда я случайно проговорилась, что слышу все время какой-то звон.
Не дрынь, а скорее гулкое лалала. И в этих потоках звона мне не расслышать собственных мыслей. А как же ты тогда пишешь роман? Вопреки звону, несмотря на звон, а мой роман и есть – звон.
– Звон, – сказала Карин, наверное, с интересом, фиг ее поймешь, а глаза черные.
– Ну. Звон, – Алиса засмеялась своим идиотским истеричным смехом, – Понимаешь, мне… Я в общем думала, это самое, что его все… слышат. Знаешь, когда, это чувство, да? Ну, когда ты не уверена, только ли это у тебя такое? У меня его не было. Я думала, что рил все слышат звон. Да не знают, где он? – закончила она все еще с надеждой, ах, какая шутка, какой стиль!
Карин покачала головой.
– Звон? – недоуменно проговорила тогда Машенька и даже чашку на стол обратно поставила, осторожно поставила, ровно, – Какой звон?
У Алисы все покачнулось перед глазами и поплыло. Вот это подстава среди всех подстав – подставнее нет, проговорилась, как идиотка!
– Oh, forget it, – сказала она и бросилась к дверям, чуть не опрокинув свой стул, к дверям, пока не поздно, ведь убежать значит решить проблему, да, хаха. Но Машенька уже стояла там, в дверях, глаза серее обычного.
– Какой звон? – спросила Машенька-серые-глаза, скрестив руки на груди, – Объясни. Может, я знаю.
Ах, врёт же, скотина. Знает, как же. Но никогда не лишайся надежды. Может, ты не одна такая, может, бродят, бредут, бредят по миру, другие, не такие как ты, оригинальная, но похожие, прохожие, рожи их бесятся, и тоже они, тоже слышат шепот времен, идей, богов, что бы этот звон ни значил, слышат, слушают. Взгляни на меня Карин я держу тебя за руку чтобы эксперимент провести понимаешь ли и переливаю звон из пустого в – нет нет не порожнее а наоборот даже – ты вслушайся – шелест шорох шаги? Нет, одна я.
Машенька знает? Ну, разве можно так тупить? Посмотри ей в серые камни, которые глаза. Разве может там быть звон – в этой-то голове, в этой-то… как ее. Ну, когда все правильно.
Алиса вздохнула, смиряясь.
– Честное слово, ничего особенного, Маашенька, – имечко тянется, как кот, правда, – Это у всех. Этого нет только у тебя, потому что ты рождена, чтобы лидировать, тебе нельзя, ты должна слышать все. А главное себя. Я не слышу себя. Я слышу звон. И тебя. Звон не в ушах, хотя тоже иногда, а знаешь, такое? Ну такое? Хочется сказать, в душе, но звучит глуповато. А ты знаешь, что звон в ушах – признак аномалии Киммерли?
– Как же ты много говоришь, – сказала (да знает она) лаконичная Машенька, наследница Спарты, – Ты можешь четко и по делу? Один раз хотя бы.
Алиса перевела дыхание (mode: on!) и набрала еще побольше воздуха в легкие. Потому что пока пуля пуля пуля не долетела, и я прыгаю вокруг нее, тупо увертываясь и замедляя время, применяя, прямо скажем, прием ретардации, нужно успеть выговорить все, что в меня заложено. Нужно перевести звон.
– Действительно много говорю, – пулемет-Алиса, – Это объясняет тоже многое. Например, почему я задыхаюсь после разговоров, хотя и не бегаю вроде никуда. Да? И почему мне так лень говорить – тоже объясняет. Это же просто working out какой-то! А ты знала, что в Спарте не было стен? – это многоканальность ассоциативных разговоров Алисы Селезневой, кладези бесполезной информации. Последняя попытка перевести разговор.
– К делу, – напомнила Машенька, один разговор, один канал, и Машенька тоже одна на все времена, аминь. К тому же, конечно, она знала. О чем? Ну, про Спарту. И все остальное, она все всегда знала, тысяча грамот на стене. Я вошла в ее квартиру, тогда, сто тысяч лет назад, впервые, и офигела просто, тысяча грамот на стене, везде первые места. Машенька, сказала я восхищенно и обернулась к ней, сияя, Машенька, да ты же гений! Мой отец, ответила она ровно, ничего другого от меня никогда и не ждал, так что все вполне закономерно. Я подскочила к ней, опрокинув какую-то мебель, ой, сорян, Машенька, и я ее даже взяла за руку и заглянула ей в глаза ее каменные, ты гений, понимаешь? Это потрясающе, ты потрясная. У нее таяли глаза, ею впервые искренне восхищались и ничего не требовали взамен, и это ее удивляло.
Они уже сидели обратно за столом.
– Воу, – искренне изумилась Алиса, там ждала Машеньку осторожно поставленная чашка, чашка-чашка, кинь в неё чашкой, и Алиса схватилась за чашку эту пресловутую как за якорь, не кидай, ты с ума сошла, – how did we get here?
О, автопилот, три четверти жизни поглощающий. Кто пропоет тебе хвалу? А без тебя погрязли бы мы в рутине по голову, а так еще видим звезды. Итак, автопилотом – до стола, и врезались.
