в шаговой доступности». Я взглянула на кусок карты, приложенный к описанию. Я представила бедолагу три года блуждающего в лесах, сосущего белок и ежиков, чтобы выйти в город. Сходил за кровушкой! «Дорогая, я сейчас вернусь!» – сказал глава семейства и пропал без вести лет на пять. И не дай бог вспомнить на половине пути, что забыл кошелек!
А вот участок в лесу с избушкой в комплекте. Избушка строением не считалась, поэтому вся эта композиция значилась, как участок. «У леса на опушке, жила семья в избушке. Она людей солила в осиновой кадушке!». Дорога к участку не вела. А зачем дорога? Вот этот выбритый кусочек Сибирского леса – весь твой мир, уважаемый покупатель.
«Есть небольшие проблемы с документами» – значилось в описании лысого, как голова Брюса Уиллиса участка в степи. Интересно, сколько счастливых владельцев этого лакомого кусочка готовы впиться друг другу в шею за право его обладания.
В дверь вошел Ренель, ведя за собой семейку упырей.
– Это она? – спросил глава семейства, кивая в мою сторону, – А можно, она нам покажет апартаменты!
Зубы зацыкали. Может быть, у упырей теперь примета появилась новая, типа, если первым в новый дом впускают человека, то это обеспечивает благополучие, богатство и процветание?
Мне на стол упали ключ и карта проезда. Я молча встала, взяла бладбук и поплелась вслед за покупателями, которые к моему счастью знали приблизительный адрес. В отличие от меня.
Я села вместе с ними в карету. Упыри облепили меня со всех сторон. Они еще долго ругались всем семейством, кто будет сидеть рядом со мной. В итоге решили, что все лучшее – детям, поэтому с двух сторон меня облепили маленькие упырята. Меня трясло, зубы цыкали, слюни текли. Судя по району и взглядам, которые на меня бросали, скоро во всех новостях будет «трупик риелтора был найден в хорошем районе, коммуникации недалеко, в шаговой доступности, есть вымощенный брусчаткой подъезд!»
Решение продать эту готичную недвижимость, очевидно, наступило вследствие обстоятельств непреодолимой силы. И я их отчетливо видела. Огромная трещина, в которую в некоторых местах спокойно могла бы пролезть не только моя рука, но и хорошо откормленная вискасом кошка, ползла по фасаду и доползала до самой крыши. Мрачные горгульи, которых я сразу нарекла «жена» и «теща», сидели по обе стороны от проржавевших ворот на треснутых и заросших каким-то темным плющом каменных пьедесталах. Я сразу представила, как бедолага, пришедший с работы уставший и голодный, сразу видит эти оскаленные морды, которые как бы намекают, что его здесь помнят, любят и ждут.
Я толкнула скрипучую калитку, шагая к старой двери, с облезлой краской.
Меня немного смутила куча каких-то черепков, под ногами, но первое дуновение ветра сразу расставило все точки на «ё». Было у меня такое ощущение, что я попала под вражеский огонь. Я, вжимаясь в дверь, тоскливо
