[refunctionalization] формальных приемов. «Бойня» представляет собой дальнейшее, более детальное, изучение формальных мутаций и культурного отбора, которое началось в рамках моего научного семинара в Колумбийском университете. Мы начали с простого примера – детективных рассказов конца XIX в., с четко определенного формального признака (улики) и с гипотезы, что судьба конкретных авторских рассказов будет напрямую зависеть от того, как авторы работали с этим формальным параметром. За исключением Конан Дойла (мое, как мне казалось, твердое знание о нем оказалось поверхностным), я не мог знать, будут ли улики присутствовать в других рассказах, которые мы собирались прочесть: если они были, то явно не могли играть роль ключевых черт, обеспечивающих «выживание» жанра. В любом случае, возможно, у нас было первичное объяснение. Так мы начали.
Результаты, представленные на следующих страницах, говорят сами за себя, и я не буду сейчас забегать вперед; скажу только, что они оказались открытиями. И это было ново. До того момента, даже в статьях, которым я посвятил много времени (как первым двум из этого сборника), я никогда не задавался целью найти «новые факты»; факты были известны; не хватало лишь их объяснения. В этом случае все оказалось ровно наоборот: эволюционная модель была дана, и я искал данные, которые бы поддержали или оспорили уместность ее приложения к литературе. В статье я неоднократно описываю все это как «эксперимент», который, в строгом смысле этого слова, таковым не был. Тем не менее он был примером того «фальсифицируемого [falsifiable] литературоведения», которое я прогнозировал в моей первой теоретической статье 1983 г. – введении к книге «Знаки, принятые за чудеса» («Signs Taken for Wonders») – и которое теперь, почти 20 лет спустя, я наконец-то нашел способ воплотить.
Поиск ясных, неопровержимых фактов, противоречащих моим гипотезам и вынуждавших меня изменить их, был по-настоящему «новым» началом, изнурительным – и невероятно захватывающим. Казалось, что вся история литературы может быть переписана в новом ключе; отсюда, между прочим, и обещание следующего исследования о «Соперниках Джейн Остин» – в том же духе, какой станет лейтмотивом других статей, достигнув апогея в главе «Корпорация стиля», где я обещаю две такие работы и сверх того третью в рамках обмена репликами с Кэти Трампнер. Но радикальное переосмысление истории литературы, которое, казалось, было так близко, произвело такой лавинообразный эффект, что привлекательность нового эксперимента буквально затмила трезвое обязательство воспроизвести старый; таким образом, если резюмировать, ни одной обещанной работы написано не было[100]. Безответственное поведение, но ничего не поделаешь.
С чем я поступил ответственно, так это с огромным количеством забытых детективных рассказов, которые я прочел и графически представил в этой работе. Но можно ли назвать это простым чтением? Сомневаюсь: я прочитал все эти рассказы в поисках улик и (почти) ничего другого; эти рассказы читались совсем иначе, нежели
На самом деле, я проделал большую подготовительную работу, изучая конкурентов Остин, но это ни к чему не привело, потому что в то время я не понимал, как анализировать синхронные изменения более чем одного формального приема. В конце концов, в коллективном исследовании «Количественный формализм» Сара Эллисон, Райан Хойзер, Мэтью Джокерс, Майкл Витмор и я использовали многомерный анализ, в котором рассматриваются несколько переменных одновременно применительно к изучению романных жанров; см.: Pamphlet 1 Литературной лаборатории Стэнфордского университета на litlab.stanford.edu; а теперь и в: «n + 1», 13 (2012).
