всё до мелочей, в картинках, в действиях.
Вадим отчётливо помнил лишь самое начало. Видел себя самого в зеркальных стенах зала, видел, в своих руках учебное зеркальное лезвие и противника, а дальше только злость, которая нарастала внутри него с каждым новым ударом о лезвие Егора. Ярость, ненависть, гнев, безумие. Именно безумие, вот во что перерос в конечном итоге обычный экзамен в школе среди лучших. Вадим даже и не помнил уже, что и как происходило, только тот момент, когда его пытались оттащить от Егора, лежавшего на полу и закрывавшегося руками, которого Вадим бил ногами. Распорядитель поединков оттащил Вадима в строну, но тут же и сам получил яростный удар в лицо. Злость внутри Вадима нельзя было уже ничем остановить. Он так и продолжал бить противника, пока его не попытались скрутить охранники, которые тоже получили от разбушевавшегося ученика. И только когда сам господин Фрей ухватил Вадима за руки, тот немного пришёл в себя. Но лишь немного. Он вывернулся, высвобождая руки, но Фрей с силой сжал правое запястье Вадима, и вдавил пальцы тому в кожу. Вадиму что-то больно прожгло кожу, он громко вскрикнул и только теперь окончательно вернулся обратно в реальность. Вокруг кровь. Егор лежал на полу без сознания. Охранники и Распорядитель с опаской посматривали в его сторону. С ним не смогли справиться трое. Вадим вдруг чётко осознал, что натворил. Он медленно перевёл взгляд на Фрея, а тот с размаху ударил Вадима по лицу так, что Вадим отшатнулся назад, налетев спиной на зеркальную стену.
– Ты отчислен! – жёстко произнёс Фрей в полной тишине, в зале уже никого не было, только те, кто пытался остановить Вадима. – Жаль, что я принципиально не отправляю несовершеннолетних в полицию. Жалею вас, но видно зря. Ты заслужил именно этого.
Фрей говорил холодно, безразлично и отстранённо. Вадиму хотелось лишь, чтобы тот посмотрел ему в глаза. Но Фрей не смотрел на него. Фрей смотрел сквозь него, будто его здесь вовсе нет. Его больше нет.
– До вечера ты должен собрать все свои вещи. Завтра тебя отправят домой. К родителям. Чем ты лучше своего отца? Ничем! Ты больше не рефлектор, и не имеешь права использовать отражения. Я не хочу тебя больше видеть. Никогда. Ты – самое большое разочарование в моей жизни. Ты ничему так и не научился и не хотел этого. Тебе нет больше места среди лучших. Уходи.
Вадиму стало жарко и душно, казалось, что воздух потяжелел настолько, что его нельзя вдохнуть. Сердце так бешено колотилось, что вот-вот должно было переломать ему все рёбра. Что-то внутри него нестерпимо горело и жгло, как в тот самый день, когда он умирал. Может, и сейчас его сердце остановится и ему больше не будет больно. Никогда. И кто теперь ему поможет? Никто. И некому верить, и не у кого помощи просить, да и стоит ли. Не стоит. Вадим виноват и сам всё прекрасно понимал. Фрей дал ему всё, а он это всё потерял. И как теперь объяснить Фрею, что он просто не знает, как справляться с той силой, что дана ему от рождения. И зачем объяснять, если тебя даже не спрашивают.
– Уходи! – грубо произнёс Фрей, заставив Вадима вернуться из собственных мыслей в реальность.
