щий очередную жертву – все это, проходит параллельно, причем, где-то на втором плане основной нити повествования о жизни, чувствах и взаимоотношениях героев книги. Первая любовь, переживания, дружба, разочарования, радости и ожидание чего-то хорошего – в основном, книга именно об этом. Житейская история с детективной приправой.
–
Мы все носим маски. Кто-то надевает их, чувствуя свою уязвимость, кто-то не хочет выставлять себя на всеобщее обозрение, а кто-то всеми силами пытается скрыть свою истинную сущность. Одни меняют их постоянно, другие всю жизнь используют наиболее понравившиеся и удобные. Порой, мы так сживаемся с ними, что уже сами не знаем, что там под ними на самом деле. Как узнать, как разглядеть под маской, того кто находится рядом? И как узнать, кем являешься ты сам? Что скрывает та или иная маска? Ранимую душу, боящуюся испытать боль и разочарование, невероятную силу духа, незаметную в повседневной жизни и проявляющуюся только когда того требуют обстоятельства, или же маска, кажущаяся вполне безобидной, ничем не отличимой от множества других таких же, таит под собой чудовище, ожидающее своего часа, чтобы вырваться наружу? Кто ты, маска? Я тебя знаю? Ты себя знаешь?
2000г. август
Откуда-то из глубины подвала доносится звук падающих капель. «Кап, кап, кап», – с равномерными интервалами, делающими звук невыносимым, страшным, сводящим с ума. Над входом и под потолком в дальнем конце тускло горят, спрятанные, в решетчатые колпаки, напоминающие маленькие клетки, лампочки аварийного освещения. В воздухе застоявшийся, затхлый запах сырости и плесени. На проржавевших трубах легонько колышутся, свисающие длинной бахромой, мохнатые, жутковатые клоки многолетней пыли. Раздается лязганье отпираемого замка, и дверь, ведущая на улицу, приоткрывается, впуская свет, образовавший на пыльном полу перед входом вытянутый, почти белый, прямоугольник. Секунду спустя дверь снова захлопывается. Осторожно ступая, от только что закрывшейся двери, начинает приближаться темная фигура, почти не различимая в скудном свете. При виде надвигающейся фигуры сердце подпрыгнуло и понеслось, разгоняя кровь с бешеной скоростью. Изо всех чувств остались только страх и сожаление. «Почему?!». По щекам скатились бесполезные, не способные ничего изменить слезы. «Неужели все закончится сейчас? Закончится так?! Нет, нет, нет! Пожалуйста! Я не хочу!…». Из груди рвется тоненький, отчаянный, писк. «Не нужно! Пожалуйста!…»
Глава 1
1998г. февраль
Болельщики встали со своих мест. Десятки, сотни улыбающихся лиц обращены к ней. Люди машут руками, выкрикивают ее имя. Трибуны ревут, от охватившего их восторга, рукоплещут. Соперники остались далеко позади. Она бежит вперед, летит над землей. Такая быстрая, легкая. И очень-очень красивая…
– Федоренко! Федоренко!!! – холодные, светлые глаза, похожие на две льдинки, сверлят новенькую недовольным, неприязненным взглядом. Поджав губы, Раиса Владимировна делает еще пару шагов вперед и стучит указкой по парте, витающей в облаках ученицы. Весь вид математички, говорит о крайней степени возмущения. – Федоренко! Чем ты занимаешься на уроке, скажи? Ты бы лучше о математике думала, чем мечтала о всякой ерунде. – Блекло-голубые ледышки буравят испуганно подскочившую на стуле ученицу, позволившую себе, забыть про тригонометрические функции, и погрузиться в собственные мечтания. – Ты на уроки ходишь, чтобы знания получать или заниматься всякими глупостями, мечтать о мальчиках или еще, о каких-нибудь глупостях? У тебя по математике, и так, прямо скажем, успехи не блестящие. Так ты еще позволяешь себе сидеть и не слушать…
– Новенькая, наверное, представляла, как она в конкурсе «Мисс мира» участвует. Успела победить Федоренко? Корону дали? – давясь от смеха, выкрикивает с соседнего ряда штатный остряк 8 «Б» Степанов. Класс оживает, реагирует на комментарий с задором, и воодушевлением, шумно радуясь возможности отвлечься от ненавистных синусов, косинусов, тангенсов и котангенсов и, переключиться, на куда более приятную возможность развлечься и повеселиться. Слышится смех, шепот, злорадное хихиканье. Новенькая заливается краской, в глазах тоска. Раиса Владимировна снова стучит указкой по парте.
– Тишина! Степанов! Тебе никто слова не давал. Хочешь высказаться иди к доске.
Юморист Степанов тут же ныряет носом в тетрадь, низко склонившись над нею с выражением сосредоточенности и крайней заинтересованности на лице. Высказываться у доски у него нет ни малейшего желания. Он, как и новенькая, с математикой не слишком дружит. Раиса Владимировна одаривает любительницу помечтать еще одним недовольным, полным раздражения взглядом, после чего возвращается к своему столу. Одни проблемы с этой новой девочкой. И так половина класса еле-еле с двойки на тройку перебивается, так теперь еще одна прибавилась. Почему не переводят умных, хорошо успевающих детей, а одних бездарей? Сплошные лентяи, тупицы и посредственности. Восьмой класс, а некоторые, спроси, таблицу умножения не знают. Как экзамены сдавать будут, вообще непонятно. Раиса Владимировна привычным жестом разглаживает прямую темно-синюю
