развесёлые и вздорные песни пошли. Танцы-званцы, пляски-баляски – на всякий вкус. Пека с Лекой сами голос пробуют, дуэтом потянули. Да только их и не слышно: другие лесовины тоже со своими песнями просунуться норовят. Поначалу-то все взялись чинно танцевать – туда-сюда ноги выкидывают, руками подсобляют, – а тут от плясок дом ходуном пошёл. Уж на что Северьян суглобый и то в пляс пустился.
Супрядиха знай его подначивает:
– Гли-кось, парень лихой! Самай отчаянный! Прямьём так и ломит, так и ломит, ально медведь-шатун.
Мирашу не глянулось такое разгулье, не захотел в кипящий котёл лезть, но вида не подал. До этого вполуха Антипа слушал, а тут сам к нему потянулся и спрашивает:
– Дальше-то что было? Украли, что ли, лосёнка?
– Как же, украдут! – проворчал Антип. – Как же его было украсть, коли у меня все волки и медведя, и всякие мясоеды извещены были?! Уж так я им нагрозил, что они и близко не подступались. Да друг за другом следили, обо всём меня упреждали. А лесовин какой посмеет? Известно, человеки погубили. Всю семью сничтожили, изверги! – вспылил, ажно тростью хватанул о край стола, да ещё хотел добавить словцо – покрепче, а тут вдруг посмяк сразу и говорит: – Моя промашка… От волков отгородил – вон они страх и потеряли. Всего бояться перестали.
Антип помолчал немного, потом и говорит:
– Сколько опосля ни старался, а на ту стать боле не получилось. Другой лось пошёл, даром что раместее.
Аноха Зелёнка краем уха слышал, что Антип сказывал, да и говорит:
– Слышал я твою байку. Только никакой лось против моих волков не постоит. Любого ставь. Я против него всего одного пущу – намах разделается.
Аноха, знаешь, всегда за волков радеет. По его мыслям, другой зверь только на потребу волкам нужен. Одно время мечтал тучных маралов развести, а силы чтобы в них и вовсе не было. О волках, известно, заботился, дабы им сытнее жилось.
На всё у него одна присказка: «Хоть и хищный зверь, а кусать всякому охота; брюхо, оно совета не спрашивает».
Ничего у него, конечно, не получилось: быстро в надзоре прознали. Ну и попал под расплатицу. Еле в лесовинах удержался. Смилились отчего-то в верховьях, но напредки пригрозили, чтобы строго природный закон следил. Втолковали, как водится, что улучшать только природность можно. Погоревал Аноха, само собой, а волкам сказал: «Тут нас не поняли. Возьмём другой курс».
Так он всё внимание волкам и отдал. После того много времени прошло, а про его разбойников чудное сказывать стали. Такая молва пошла, что только отмахивайся. И плавают они, и ныряют, а под водой шуруют не хуже любой выдры. И по деревьям лазают, а потом с самой макушки вниз прыгают. Без всякого порона для здоровья. А уж могутные – и медведя рядом не поставишь.
Брёх, конечно. А может, и правда чего…
Редкое празднество проходит, где бы Аноха своими волками не похвалялся. Вот и сейчас Антипа зацепил. Старые они противники
