Зевс! – вскричали жители Иконии и надели Варнаве на голову лавровый венец. Варнава от души смеялся, довольный таким приемом.
– Вот бы Иешуа увидел, хохотал бы до слез.
– Мы не боги, – все еще неистовствовал Павел. – Варнава, останови их!
– Павел, дай мне немного побыть Зевсом, – смеялся Варнава.
– Не нравится мне все это, – через некоторое время вполголоса сказал тарсянин.
В этот момент Павлу на голову тоже надели лавровый венец со словами:
– Он Гермес!!!
– Люди, остановитесь! – вскричал проповедник. – Не мы исцелили старого всадника, а Он!
Павел поднял палец вверх, как бы указывая туда, откуда снизошло чудо.
Он стоял величественный и прекрасный в лавровом венке и длинном белом хитоне. Смуглое лицо и крепкое тело бывшего воина, закаленные жарким солнцем Средиземноморья, отливали бронзой, а глаза светились торжественным светом. Нет, он не был похож на тридцатилетнего проповедника из Тарса. В глазах забитых горожан он действительно казался богом.
Рядом стоял не менее торжественный Варнава, которому было не больше сорока, но даже пепельноволосые старцы внимали его речам, открыв рты, словно малые дети.
– …Только он! – продолжил Павел, подняв руки и развернув ладони к небу. – Только он – Бог. Ни Зевс, ни Гермес… а Бог!
Внимавшие речам Павла греки украдкой переглядывались, будто в каждом соседе видели шпиона, который доложит, куда следует. Такую крамолу не то что слушать, даже представить себе было страшно. Но проповедник продолжал еще громче, еще острее, еще мятежнее:
– Что для вас главное в человеке? Власть? Тяга к справедливости? Разум? Нет, говорю я вам! Любовь!
По толпе прошел удивленный ропот. Варнава подхватил мысль своего товарища:
– Бог есть Любовь! Вы молитесь Зевсу, но разве его можно назвать Богом с большой буквы? Бог – первоначало. Зевс – это первоначало? Нет! Зевс – это всего-навсего потомственный узурпатор.
Слушающие греки не прекращали гудеть. Перед ними стояли двое. Они только что явили чудо – исцелили старого всадника, и он встал на ноги. Но они – не боги! Не Гермес и не Зевс. Кто же они?
– Зевс сверг своего отца Кроноса, – тем временем продолжал убеждать Павел. – Тот сделал то же самое со своим отцом Ураносом… Вы думаете, что всем нашим миром правят тираны и узурпаторы, а я говорю вам, что Иешуа Христос! Не «Хрестос»[2], а Христос – помазанник, Мессия, Сын Божий и сам Бог.
Эти слова не укладывались в голове ни у одного грека. Они ставили под сомнение все их мировоззрение, все их устои…
– Бог и есть Господь! – увещевал слушателей Варнава. – Тот, кто правит нами, людьми, наш Господин. Призываю вас к Богу живому, который сотворил небо, и землю, и море, и все, что в них…
– Ты лжешь! – послышался одинокий крик из толпы, от которого передернуло всех слушающих.
– Иешуа повешен на
