больше, чем я ожидала.
Я поднимаю голову и тайком смотрю на нее. Она следит за мной, улыбаясь все той же хорошо поставленной безучастной улыбкой. Всегда доброй, всегда терпеливой.
– Мне хотелось быть предельно честной и открытой.
– Считаете, это разумно?
Прежде чем ответить, я задумываюсь.
– Не уверена, скорее, опрометчиво, – признаюсь я. – Ко мне потянулись все СМИ, какие только возможно. Рекламные агенты, журналисты. От сайтов и газет. Все хотят поговорить.
– Вы не думали, что так будет?
– Я знала. Это не стало неожиданностью. – Разумеется, я была к этому готова или думала, что готова.
– Что же тогда стало неожиданным?
– Не знаю. – Я пожимаю плечами. Это ложь. Мне просто не хочется признавать, что после интервью я не чувствую себя лучше. Я наделась, что я очищусь. Стану сильной.
И что же? С тех пор, как интервью вышло в эфир, я не ощущаю перемен. Поначалу я, конечно, почувствовала облегчение, словно смыла с себя всю грязь. Но теперь я снова прежняя. Никакой разницы.
Я не исцелилась.
– Многих заинтересовала ваша история, – говорит Шейла.
– Это меня удивило. Количество реальных людей, которые посмотрели интервью и хотели бы узнать больше. – На слове «больше» я делаю ударение, потому что именно это они все время повторяют. Больше подробностей, больше о моем будущем, больше о моем прошлом, больше, больше, больше. Иногда мне кажется, что меня разрывают в двадцати разных направлениях. А сама я не знаю, куда идти.
– Думаю, нечему удивляться. СМИ питаются такими историями. Взять хотя бы тех бедняжек в Огайо, которых все эти годы держали в рабстве. И Элизабет Смарт. Джойси Дуггард. Мир потрясен их историями. О них говорят до сих пор. Все они написали книжки, дали кучу интервью. Некоторые выступили со сцены, превратив свои трагедии в послания силы и надежды.
– Я не уверена, что у меня получится так же, – признаюсь я доктору.
– Но мы ведь можем над этим работать. Не ради известности. Вам надо найти другую цель. Заглянуть вглубь себя и найти внутреннюю силу. А она у вас есть, – уверено говорит доктор Шейла, мол, даже не сомневайтесь.
– Вы действительно так думаете? – В этот момент я ненавижу свой неуверенный голос.
– А вы как считаете?
– Не знаю, – я глубоко вздыхаю, – иногда мне кажется, что соглашаться на интервью было ошибкой.
– И что конкретно вы ощущаете при этой мысли?
– Хочу куда-нибудь спрятаться, – отвечаю без колебаний.
– Ну, судя по всему, вы прекрасно спрятались. – Доктор Хэррис тихонько смеется.
Ой! Решаю перефразировать.
– Хочу, чтобы меня не было.
– Не на самом деле. – Она перестает смеяться.
Я пожимаю плечами и молчу. Это правда. Если бы меня не было, мне не пришлось бы все это терпеть. Но я сама накликала это на себя, и мне некого винить.
Не
