где был? – прозвучал вопрос, когда я остановился перед его кроватью. Он лежал, развалившись, в одних довольно грязных белых шортах. Черные волосы на груди резко выделялись на бледной коже. Он давно не брился, и щетина на лице торчала во все стороны.
Выглядел он как чокнутый.
– В школе. – Я старался смотреть куда угодно, только не на него. Видеть его мне было невыносимо. Человек, который, по его собственным словам, раньше хоть что-то из себя представлял, превратился лишь в неприглядную оболочку.
Сам я никогда не видел его другим, но что, вообще, я мог знать? Глупый, невежественный пятнадцатилетний мальчишка. Опять же, с его слов.
– Чертов лжец, – выругался он снова. – Говори мне правду.
– Я был в школе, – повторил я. – На занятии по футболу.
Я с головой окунулся в спорт и учебу, лишь бы только не приходить домой подольше. И не иметь с ним дела. Бо`льшую часть времени ему было совершенно наплевать, где я и чем занят. Поэтому сейчас я не мог понять, к чему весь этот спектакль.
От внезапно подкравшегося дурного предчувствия мороз пополз по коже.
Он чего-то от меня хотел, но я не понимал, чего.
– Летом? Занятия по футболу? – произнес он деланно и пискляво, передразнивая меня и подражая голосу девчонки. Вот придурок. – Думаешь, ты такой крутой, играешь в футбол и баскетбол и весь этот ваш чертов спорт? Думаешь, все девчонки будут твои с такой харей?
Я промолчал, закрыв рот на замок. Да что он, вообще, знает?! Скажи я что-то не то, и он бы мне врезал. Со стороны можно было подумать, что он лениво раскорячился на кровати, но при необходимости этот мужик становился очень ловким.
Мне ли не знать – я не раз получал неожиданные затрещины.
– У меня новая подружка, – сказал он, внезапно меняя тему разговора. – Хочу тебя с ней познакомить.
Я наконец встретился с ним взглядом и то, что я увидел, мне не понравилось. Его черные, как у дьявола, глаза горели в предвкушении. А на губах играла отвратительная усмешка.
– Когда? – насторожился я.
– Прямо сейчас, – объявил он. И в ту же секунду дверь примыкающей к спальне ванной комнаты распахнулась, и оттуда на меня шагнула, подбоченившись, женщина в одном черном белье.
Я уставился на нее. У ее рта уже залегли едва заметные складки, а во взгляде была тяжесть, такая же, как и в глазах отца. У нее были светлые, почти рыжие, выжженные кончики волос. Бледная кожа имела пепельно-серый оттенок.
Она казалась мертвой.
– Привет, – произнесла она грубым прокуренным голосом, как будто за всю жизнь выкурила не меньше миллиона сигарет. Хотя, кто знает, быть может и так. От нее исходил легкий запах табака. Я тут же его почувствовал, ведь и сам курил украдкой по несколько штук в день.
Мой единственный грех.
– Я – Сэмми. – Она протянула мне руку c острозаточенными, розовыми, как кинжалы, ногтями. – Ты, должно быть, Уилли.
Я свирепо взглянул на отца. Это уменьшительно-ласкательное имя я не выносил.
